Томас быстро повернулся к морю. Пустая лодка сиротливоболталась на волнах, сквозь трещины уже наполнялась водой. Сердце Томаса отстраха замерло, но тут послышался плеск, над краем стены возникли огромныеруки, и калика, мокрый как водяной бог, прыгнул через борт, крича:

— Дурень, что стоишь? Беги в башню! Один ушел!

Томас как пришпоренный ринулся к распахнутым дверям башни.По дороге едва не упал, споткнувшись о тело стража-арбалетчика — у того в горлеторчала длинная стрела, а когда добежал до башни, из двери поскользнулся в лужекрови: из огромного стража, который поперек себя шире, хлестал целый ручей,заспешил наверх, прыгая сперва через три ступеньки, потом через две.

Сзади послышался частый перестук подошв — калика догнал,пронесся как морской смерч, разбрызгивая воду, задев Томаса мокрым плечом.Томас с завистью смотрел на его широкую обнаженную спину, где еще текли струйкикрови от свежей печени, купленной на базаре, ею в драке мазали друг друга.

Калика исчез, а Томас с тихими проклятиями спешил наверх,уже прыгая через ступеньку, замечая свежие капли крови. Калика успел всадитьстрелу и в четвертого, последнего стража, теперь спешит догнать, пока невскарабкался наверх, не предупредил хозяина.

При мысли о хозяине, страшном Тайном, у Томаса похолодело,ноги подкосились. Он попробовал бежать наверх снова через две ступеньки, носразу выдохся, таща на себе два пуда стальных доспехов, поволокся со ступенькина ступеньку, держа в одной руке меч, а другой цепляясь за перила.

Наверху на уровне пятого поверха возник короткий шум, сразузатих, а когда Томас дотащился, навстречу уже стекали широкие струйки крови,поперек ступеней лежали два стража. Томас перешагнул, поволокся дальше. Наверхуснова возник лязг, послышался сдавленный крик. Томас попробовал ринутьсянаверх, как бежал калика, но пот залил глаза, в голове загремели молоты, как вкузнице. Его начало бросать от стены к перилам, ноги оставались где-то далекопозади. Томас волочил их за собой как чугунные тумбы.

Он едва успел прижаться к перилам, навстречу кубарем катилсячеловек в латах, а за ним кувыркался еще один — в гибкой сарацинской кольчуге.Томас вскинул меч, но опустил и побежал-потащился наверх, откуда опятьдонеслись крики, звон, лязг — уже намного выше.

Едва не плача от злости и бессилия, он тащился по проклятымступеням, которым не было конца, еще дважды шлепал по лужам крови, переступалчерез стонущих, царапающих стены и ступени стражей.

Когда Томас вскарабкался на самый верх, цепляясь уже нестолько за перила и стены, сколько за рыцарское самолюбие, перед ним всекачалось, будто плыл на дракаре, в ушах стоял рев и грохот лопающихся сосудовкрови, а перед глазами шел крупный черный снег.

Ступени кончились перед широко распахнутой дверью. Там вглубине странно убранной большой комнаты стоял калика с обнаженным мечом, а втрех-четырех шагах перед ним в глубоком мягком кресле сидел щуплый человек вдлинном халате и вязанном колпаке. Человек был безоружен, зажат в глухой угол междудвумя стенами без окон.

Томас всхлипнул в полном изнеможении и без сил сполз подверному косяку на пол. Калика резко обернулся, глаза его расширились, оносведомился с беспокойством:

— Сэр Томас, ты ранен?

Томас вялым движением руки показал, что с ним в порядке,займись чернокнижником, не упускай из виду, а он, Томас Мальтон из Гисленда,благородный рыцарь, не любит продающих душу дьяволу и не желает с ними знаться,это более приличествует язычнику...

Олег повернулся к человеку в кресле, потребовал резко:

— Кто ты? Как тебя зовут?

Человек растянул в неуверенной усмешке тонкие бескровныегубы, ответил медленно:

— Похоже, ты знаешь кто я. Но остается загадкой, ктоты. Выглядишь диким варваром. Возможно, варварский вождь? Новая звезда насеверном небосклоне? Будущий потрясатель вселенной, наподобие Аттилы?.. Тызнаешь, кто такой Аттила?

— Знаю, — ответил Олег коротко.

Человек в кресле наблюдал за ним прищуренными глазами, иОлег почувствовал, как работает его мощный мозг — анализирующий, молниеноснорассчитывающий варианты, цепкий, не упускающий ни малейшего нюанса, быстроотбрасывающий неверные решения.

— Ты не варвар, — вдруг сказал человек вкресле. — Ты только носишь его личину! Но ты мог бы стать не тольковерховным вождем варваров, но и богатым человеком здесь в Константинополе...

Внезапно его глаза расширились, он сделал попытку встать скресла, тут же упал обратно. Глаза оставались вытаращенными, он прошепталпотрясенно:

— Этого не может быть... Ты... Олег Вещий?

— Да, — ответил Олег ровным мертвымголосом. — Как видишь, я тебя вычислил раньше, Барук.

— Да, я Барук, — прошептал человек в кресле.Вязаный колпак на голове затрясся, хозяин вдруг засмеялся. — Прости,нервное... Теперь понимаю, почему все попытки забрать чашу... ха-ха!.. абсолютнонадежные способы провалились... Нам донесли, что чашу несет некий меднолобыйдурак, а с ним по пути бредет нищий паломник!

Томас сквозь шум и грохот в ушах половины не слышал,остального не понимал, но, сидя на полу, прохрипел зло:

— Сэр калика не нищий!..

Барук бросил на него насмешливо-презрительный взгляд,коротко хохотнул:

— Сэр калика?.. Узнаю чувство юмора, стольнеобязательное новому миру... Но как наши агенты опростоволосились, как говоряту вас на Руси!.. Да-да, мы теперь поневоле знаем Русь. Семеро Тайных большуючасть времени занимаются ею!

Олег, не глядя ухватил ножны, со стуком задвинул огромныймеч. Барук смотрел все увереннее, и Томас насторожился, начал подгребатьчугунные ноги, дышал глубоко, спеша утихомирить грохот крови в ушах.

Барук откинулся в кресле глубже, в острых глазах заблестелихищные искорки:

— Ты не выглядишь гигантом... Я имею в виду, гигантоммысли. Эта похож на детский, не будь в нем слышно звона металла: у мастеров. Аты деградировал... Вещий? Чтобы рассчитывать точный прогноз, надо постоянносовершенствовать ум и волю, а не шляться по дорогам, изображая то варвара, тонаемника, то купца... Я слышал, ты был сильнейшим? Что же слабая воля приупражнениях становится сильной, слабый мозг начинает работать как дюжина сильных.А вот сильный мозг без нагрузки гаснет... Я никогда не сомневался в нашем пути,но теперь вижу, насколько мы правы!

— Никогда не сомневался? Тогда ты безнадежен.

— Играешь словами?

— Зачем тебе чаша? — хмуро спросил Олег.

Барук молча скалил зубы, глядя на стоящего перед ним варварасо слипшимися волосами. Он откинулся в кресле по-хозяйски, в глазах появилосьвыражение жестокости. Томас сцепил зубы, начал подниматься, цепляясь за двернойкосяк. Он был глубоко оскорблен за своего друга, который вынужден стоять передчернокнижником, продавшим душу дьяволу, а тот смотрит, как на простолюдина, какна жалкого бродягу, обозвал нищим!