руководители МВД казались серыми чиновниками. Он нажил себе много недоброжелателей. Его карьера рухнула, когда брежневского зятя Юрия Михайловича Чурбанова назначили заместителем министра.

Энергичный и талантливый Крылов был ближайшим помощником Щелокова, имел право входить в кабинет министра без доклада. Как говорил мне генерал Статкус, он имел большое влияние на министра, а Чурбанов сам хотел влиять на Щелокова. За ним тесть, а за Крыловым – ничего, кроме его ума. И Крылова выставили из министерства. Как и начальника главного управления уголовного розыска генерал-лейтенанта Игоря Ивановича Карпеца. Карпец не только собирал в уголовном розыске профессионалов, но и уважительно относился к своим офицерам, прислушивался к их мнению, пытался отучить аппарат от наушничества, а начальство – от привычки ломать людей через колено.

Крылова и Карпеца запомнил знаменитый генерал Александр Иванович Гуров. Карьера Гурова началась с того, что он застрелил льва, которого снимали в кино, решив, что хищник угрожает жизни человека. Гурова, тогда еще младшего лейтенанта, доставили на коллегию министерства.

Шелоков его распекал:

– Зачем стрелял, кто приказал?

Гуров рассказывал газете «Петровка, 38»:

«Вошедших я, естественно, не знал, но обратил внимание на странное поведение. Это много позже мне пришлось столкнуться с рабско-холуйской психологией высоких чинов из центральных аппаратов разных ведомств. Вели они себя, как куклы артиста Образцова: министр повысит голос, нахмурит брови – и вот уже на их лицах злое выражение и неодобрительный взгляд на нас, низовых милиционеров. Министр улыбнется своему меткому выражению – и они начинают дружно похихикивать. Это были члены коллегии.

Среди них заметно в лучшую сторону выделялись два генерала.

Первый то выходил, то заходил и что-то нашептывал министру (то был Крылов, сыгравший, кстати, положительную роль: дал Щелокову, пусть и шепотом, но правдивую информацию о произошедшем).

Второй генерал сидел прямо и, скрестив руки на груди, всей своей позой и выражением лица явно не поддерживал общий настрой. От него веяло уважительной независимостью… Это был начальник главного управления уголовного розыска Игорь Иванович Карпец».

Карпец был доктором юридических наук, профессором, и его назначили директором научно-исследовательского института МВД, а фактически отправили в отставку. А Сергея Крылова перевели в академию МВД. Он и там решил поставить дело по-новому, изменил учебный план, привлек к преподаванию специалистов высокого уровня, внедрял математические методы управления, создал кафедру литературы и искусства.

Крылов сказал своему другу:

– Я хочу создать такой корпус высших офицеров органов охраны общественного порядка, для которых преступить закон, поднять руку на человека было бы внутренне невозможно.

Чурбанов и его люди новшеств не принимали, всё высмеивали. Чурбанов велел провести проверку академии. Министр попросил воздержаться.

Юрий Михайлович сказал Николаю Анисимовичу:

– Если вы не дадите санкцию на проверку академии, я доложу в отдел административных органов ЦК, и пусть нас рассудят.

Накопали всего ничего, но Крылова уволили. Он просил Щелокова о приеме. Министр его не принял. Генерал оказался очень ранимым и чувствительным человеком. Произошло это в апреле 1978 года. В академии шло торжественное собрание, посвященное ленинской годовщине. Он хотел выступить, попрощаться. Но сидевшие в президиуме генералы не разрешили – испугались, что бывший начальник скажет нечто непозволительное. А если бы он выговорился, может быть, всё обошлось…

Генерал Крылов прошел к себе в кабинет и застрелился.

«И это не было проявлением слабости духа, – писал его друг, известный журналист Лев Александрович Вознесенский. – Напротив, этим поступком он, подобно офицерам далекого прошлого, когда честь была не только словом, а и главным принципом жизни, такой высшей ценой защитил свое доброе и светлое имя».

Сергей Михайлович оставил предсмертную записку:

«Нет сил жить. Если у человека убита вера и надежда, он труп.

Господи! Как я работал! Как горел, как боролся! И чем благороднее была цель, чем вдохновеннее труд, тем больше ненависть власть имущих.

Я оплодотворил своим талантом и фантастическим трудом интеллектуальную пустыню органов внутренних дел. Я сделал общественной величиной это ничтожество, имя которому Щелоков, – и за все это я плачу жизнью».

С генералом Крыловым дружил поэт и актер Владимир Высоцкий, обращался к нему за помощью. Самоубийство Крылова произвело на него тяжелое впечатление.

«Где-то в середине семидесятых, – вспоминал кинорежиссер Станислав Сергеевич Говорухин, – сидели мы с одним милиционером в сауне бассейна “Москва” – там, где стоял прежде и стоит нынче храм Христа Спасителя. Милиционер этот был большим начальником и высокообразованным человеком. Заговорили о любимых книжках, и он произнес фразу, которую я запомнил на всю жизнь: “Образованным человеком должен считаться не тот, кто много читает, а тот, кто много перечитывает”…

Мы возвращались тогда из сауны с Высоцким (он тоже был в нашей компании), и Володя сказал: “Такие люди долго не живут”. И как в воду глядел – вскоре Сергей Крылов, генерал-лейтенант милиции, застрелился. Но завет его я помню».

Смерть генерала Крылова была первым самоубийством в тогдашнем Министерстве внутренних дел. Самому министру Николаю Анисимовичу Щелокову, конечно, и в голову тогда не приходило, что в этой цепочке смертельных выстрелов очень скоро очередь дойдет и до него…

Любая инициатива встречалась с опаской. Председатель Госкомиздата Борис Стукалин рассказывал:

«Мы пришли к выводу, что без массовой общественной организации книголюбов не обойтись. Я обратился в ЦК КПСС с достаточно аргументированными, как мне казалось, предложениями на этот счет. Но неожиданно получил отрицательный ответ, причем без каких-либо объяснений. В аппарате ЦК сомневались в том, что над этой, несомненно, самой многочисленной организацией, удастся установить необходимый контроль и направить ее огромный потенциал в нужное русло.

Примерно через год, когда, будучи на приеме у М. А. Суслова, я попросил вернуться к вопросу о создании общества книголюбов, он высказал те же опасения:

– А вы уверены, товарищ Стукалин, что общество будет действительно заниматься полезными делами и им не воспользуются чуждые нам силы?»

Стукалин обещал держать общество книголюбов «под влиянием и наблюдением» партийных и комсомольских организаций и направить туда «надежных людей»…

Прорвавшиеся наверх мертвой хваткой держались за свое место. При Брежневе кадровые перемены происходили редко. Высших чиновников это устраивало, а вот молодежь заскучала.

«Совсем старые руководители, очень больные, не уходили на пенсию, – писал министр здравоохранения академик Борис Васильевич Петровский. – Им было не до перемен. Дожить бы до естественного конца при власти и собственном благополучии. Знаете, у врачей есть даже термин “старческий эгоизм”. Так вот, в годы застоя в руководстве страны прямо-таки процветал “старческий эгоизм”».

Иван Алексеевич Мозговой, избранный секретарем ЦК на Украине, наивно-прямолинейно спросил одного из коллег по аппарату:

– Что вы так держитесь за свое кресло? Месяцем раньше уйдете, месяцем позже – какая разница?

Наступила пауза. Потом, сжав ручки кресла, чиновник сказал:

– Да я буду сражаться не только