места в Политбюро. Но это было сделано с дальним прицелом. После избрания Щербицкого в Политбюро Шелест и года не продержался в Киеве.

Помимо личных, у Брежнева были и иные мотивы. В Москве Шелеста не без оснований подозревали в покровительстве националистам. При нем партийным секретарям, даже в Крыму, приказано было выступать только на украинском языке. Летом 1965 года всем высшим учебным заведениям республики велели в трехмесячный срок перевести обучение на украинский. В Москве такие жесты воспринимали настороженно, видя за этим проявление национализма и сепаратизма.

Суслову доложили, что когда отмечали юбилей Шелеста, ему преподнесли гетманскую булаву со словами: «Вы наш гэтьман Украины». Петр Ефимович принял булаву и поцеловал.

А друг Леонида Ильича Щербицкий, как он сам говорил, стоял на «позициях Богдана Хмельницкого», то есть полностью ориентировался на Москву. Щербицкий на пленумах и совещаниях выступал на русском языке, и книги его выходили только на русском.

На заседании Политбюро Щербицкий самокритично заметил:

– Мы у себя в республике неосторожно подходим к выдвижению кадров и берем курс, как правило, на украинцев.

Для начала Брежнев и Андропов сменили руководство Комитета госбезопасности на Украине. Председателем республиканского КГБ 16 июля 1970 года назначили генерала Виталия Васильевича Федорчука, выходца из военной контрразведки.

Федорчук остался крайне недоволен работой своего предшественника:

– Нет настоящей борьбы против националистов!

Он объяснял подчиненным:

– Мы работаем на Союз, мы интернационалисты, и никакой Украины в нашей работе нет. Но о какой борьбе с украинским буржуазным национализмом может идти речь, если первый заместитель председателя комитета приходил на работу в «вышиванцi»? (речь шла о вышиванке – традиционной украинской рубашке).

Второе управление КГБ Украины – контрразведка (по традиции самое многочисленное и важное) – насчитывало 80 офицеров. Самым крупным оперативным подразделением стало пятое управление (борьба с идеологической диверсией) – 155 оперативных работников.

Вскрытые Федорчуком «преступные недостатки» в идеологической сфере помогли Брежневу освободить кресло первого секретаря ЦК компартии Украины для своего друга. 19 мая 1972 года в Свердловском зале Кремля открылся очередной Пленум ЦК КПСС. После обеда Брежнев поручил вести пленум Суслову и вышел из зала, пригласив с собой Шелеста в комнату президиума.

Брежнев осторожно завел важный разговор:

– Ты, Петр Ефимович, уже десять лет первым секретарем ЦК компартии Украины. Может, пора тебе переменить обстановку? Когда долго работаешь на одном месте, притупляется чутье, надоедаешь ты людям, и они тебе.

Ошеломленный Шелест спросил:

– Почему так внезапно встал этот вопрос?

– Надо сменить тебе обстановку. С твоим опытом ты нужен в Москве, а там надо омолодить кадры. Надо готовить смену. Давай согласие. Все будет хорошо – это я тебе говорю. Ты пойдешь работать в Совмин зампредом.

Петр Ефимович понимал, что это понижение. Одно дело – хозяин крупнейшей республики, другое – один из многих заместителей (даже не первый) главы правительства.

Обреченно заметил:

– Ну что же, если по-другому нельзя поступить, делайте, как хотите.

«Шелест и Щербицкий, – вспоминал украинский академик-литературовед Дмитрий Владимирович Затонский, – возвращались в Киев на разных самолетах, более того они сели на разных аэродромах. “Победитель” прибыл на престижный Бориспольский, “побежденный” – в затрапезные Жуляны. “Вся королевская рать” столь же естественно явилась в Борисполь. И только один человек отправился в Жуляны. Это был секретарь ЦК Федор Данилович Овчаренко».

Шелест хотел уточнить, когда проводить республиканский пленум и кого вместо себя рекомендовать на пост первого секретаря. Но два дня не мог соединиться с Брежневым. 23 мая, в воскресенье, ему на дачу позвонил второй секретарь ЦК Украины Иван Кондратьевич Лутак, передал: звонил Суслов и потребовал, чтобы Шелест немедленно летел в Москву.

Петр Ефимович недовольно ответил:

– У меня есть телефон. Если я так срочно нужен Суслову, пусть он мне звонит.

Михаил Андреевич не затруднился перезвонить и велел Петру Ефимовичу немедленно прибыть в Москву и приступить к работе. Шелест ответил, что немедленно выехать не может, потому что, во-первых, плохо себя чувствует, во-вторых, хотел на пленуме попрощаться со всеми, с кем работал.

А вот этого в Москве как раз хотели избежать.

– Пленум откладывается, – отрезал Суслов, – а вы должны быть в Москве. Иначе…

Шелест не выдержал:

– Товарищ Суслов, вы меня не пугайте. Ничего я не боюсь, хуже и страшнее того, что вы со мной сделали, уже не будет.

Тем не менее Шелест собрал аппарат ЦК и попрощался. На следующий день пообедал с членами украинского Политбюро и вечером уехал поездом. Он взял с собой охрану и обслуживающий персонал. Едва он отбыл, как в Киеве провели пленум и избрали первым секретарем Владимира Васильевича Щербицкого.

В Москве Шелест всем жаловался на то, что не позволили ему попрощаться с товарищами на пленуме.

Суслов его успокоил:

– Может быть, и лучше, Петр Ефимович, что вас не было на пленуме. Меньше травм.

Недавние прихлебатели, перешедшие на службу новому хозяину, тут же кинулись мстить прежнему.

«Открепили моих от спецбазы, – сокрушался в Москве Шелест. – Подлецы, что они делают? Этого ведь ни забыть, ни простить нельзя».

Родственники бывшего первого секретаря лишились возможности получать продукты со специальной базы. В Киеве система была такая: семьи секретарей республиканского ЦК составляли список того, что им нужно – от свежей клубники до икры, и заказанное доставляли на дом.

Столкновение с неприятными реальностями жизни было у Шелеста еще впереди. В правительстве он проработал недолго. Понял, чего от него ждут, и сам ушел на пенсию. И вот что произошло на следующий день: «Телефоны отрезали, газет не присылают, от продуктового магазина открепили, машину отобрали».

Новый хозяин республики Владимир Щербицкий инструктировал Политбюро ЦК компартии Украины:

– Наблюдается ревизия прошлого, восхваление старины, попытки реабилитировать Мазепу, а Богдана Хмельницкого представить предателем. Нельзя недооценивать украинский национализм. Нужно поднять идеологическую борьбу, сделать ее острой, наступательной, предметной.

Шелест пытался изъять из политики главного борца против украинского национализма – секретаря львовского обкома по идеологии Валентина Ефимовича Маланчука. Его отца, секретаря райкома партии, убили бандеровцы. Маланчук написал книгу «Торжество ленинской национальной политики», защитил докторскую диссертацию. Шелест перевел Маланчука в Киев заместителем республиканского министра высшего и среднего специального образования. Формально повышение, фактически – конец политической карьеры. Но рассказывают, что Маланчука привезли в Москву и уговорили Суслова с ним побеседовать. Михаилу Андреевичу он понравился.

После этого Суслов вроде бы позвонил Щербицкому в Киев:

– Владимир Васильевич, вы мне говорили о том, что у вас трудности с поисками кандидатуры секретаря по идеологии. Считайте, что у меня в кабинете сидит секретарь по идеологии ЦК Украины.

Щербицкий:

– А кто это?

Суслов:

– Вы его хорошо знаете, это Валентин Ефимович Маланчук.

История слишком красивая, чтобы быть реальной. Суслов никогда не торопился. Кадровые решения готовились долго. И в любом случае он должен был для начала обсудить кандидатуру с Брежневым.

В 1972 году Щербицкий ввел Маланчука в состав республиканского ЦК и назначил