три слова она грозно отчеканила, тыча пальцем парню в грудь. Тот едва заметно вздрогнул, но тем не менее, отступать не собирался.

– Да кто это вообще такая, Вивис? – с вызовом бросил он. – И с какой стати вы ее защищаете?

– Защищаю? Ее? – Шаотка вдруг облокотилась на плечо своего собеседника, бесцеремонно поиграла с ожерельем из деревянных трубочек, висевшем на его груди, и зловеще рассмеялась. – Единственный, кого я пытаюсь тут защитить, так это тебя, дурашка. Ведь если с ее головы упадет хоть волосок, мне достаточно будет сказать лишь слово, чтобы мой сын превратил ее обидчика в шашлык… Ты хочешь стать шашлыком, Неесэ?

– Ерунда, – отмахнулся фэнри, хотя и не очень уверенно. – Электы не станут использовать свой дар против невинных людей.

– Пф! Невинных? Насмешил! Не ты ли только что измывался над этой девочкой?

– Это не девочка! Это… это непонятно кто!

Вивис с улыбкой описала круг возле парня точно так же, как он сам недавно вышагивал вокруг перепуганной Лу.

– Думай о ней, что хочешь. Можешь считать ее человеком, можешь зверем, да хоть бы даже имуществом – мне плевать. Я просто пытаюсь донести до тебя тот факт, что лучше тебе держаться от нее подальше. Веришь?

Фэнри дернул треугольными ушами и слегка обнажил клыки, что, по-видимому, означало недовольство.

– Сейчас вашего сына-защитничка здесь нет, и ситуация не в вашу пользу, – не сдавался он. – Что мешает мне разоблачить эту девчонку? Достаточно прямо сейчас пойти и рассказать про нее моим друзьям из «Вестника Шаориса» и… бум! Завтра наше чудо из Аверсайда просыпается знаменитой. Скажи, дорогуша, ты готова стать звездой?

Пусть и не совсем понимая, о чем речь, Лу догадалась, что о чем-то нехорошем. Она поежилась, а фэнри ухмыльнулся.

– Но я могу и не делать этого. Могу нести ради вас бремя этой тайны, что скажете? Но и вам придется оказать мне ответную услугу…

– Даже не мечтай, Неесэ, – холодно отрезала Вивис. – Мы не примем тебя обратно в ОРП.

– Так он не из ОРП? – пробормотала Лу, совсем сбитая с толку.

– Я ведь упоминала, что у нас с Вальтером был помощник? Так вот, это он – Неесэ из племени Скрытого Ручья. Его исключили несколько месяцев назад за слив информации репортерам. Этот непутевый клерк из Улья решил подзаработать, разглашая секретные данные ордена. И это был не единичный случай, это повторялось систематически.

– Да, я делал это, но вовсе не ради денег. А по-твоему, справедливо, – обратился он к Лу, – что расшифровщики уже много лет как присвоили себе исключительные права на всю деятельность Оракула? Разве простые люди не имеют право знать правду?

– Избавь меня от своих тупых разглагольствований, Неесэ, – потерла переносицу Вивис, в точности как делал и ее сын, когда был утомлен. – Я даю тебе последний шанс уйти и держать язык за зубами.

– Уйти-то я могу, но вот насчет языка ничего не обещаю…

– Профессор Миэрис, все в порядке?

Все трое обернулись. Из дверей ордена показался ундин из отдела по изучению Оракула. Он смерил фэнри подозрительным взглядом:

– Снова здесь околачиваешься, Неесэ?

– Просто немного поболтал с новенькой. А вам, кстати, известно, судья Са-Бу, что у нее нет исто-о-о… – парень вдоволь насладился напрягшимся лицом Вивис и с глумливой улыбочкой закончил: – …рии в школе? Учитель заболел, и теперь весь класс ужасно отстает по программе…

Шаотка незаметно показала фэнри неприличный жест. В то же время Лу заметила, как после краткого раздумья волнение на ее лице сменилось ухмылкой. Это могло означать лишь то, что у Вивис созрела идея.

– На самом деле Неесэ сказал мне, – обратилась она к ундину, – что раскаивается в содеянном, и я подумала, мы могли бы дать ему еще один шанс.

– Вы уверены, профессор, что это хорошая мысль? – с большим сомнением протянул судья.

– Примем его на испытательный срок без допуска к секретным данным и текущему расследованию… Кажется, не далее как сегодня вы жаловались, Са-Бу, что у вас не хватает людей? Неесэ охотно вызвался помочь в вашем отделе. – Она хитро глянула на фэнри, и по его лицу девчонка поняла, что такое совсем не входило в его планы. – А когда вы сочтете, что он доказал свою преданность, то мы рассмотрим вопрос о его возвращении в ряды расшифровщиков. В конце концов, кто мы такие, чтобы душить чьи-то благие намерения?

13 Раскаяние

В детстве, изредка размышляя о своем будущем, Лу представляла его весьма смутно.

Живя под кнутом у бродячих работорговцев, она постоянно мечтала о побеге. С самых юных лет она твердо знала: когда один человек владеет другим – это несправедливость высшей пробы. В отличие от остальных невольников, она никогда не фантазировала, как сама становится госпожой, живет в роскоши и помыкает прислугой. Ее конечной целью было обретение свободы, а уж что случится после, Лу, в сущности, было плевать. Чаще всего она воображала что-нибудь абстрактное – например, что будет выживать дикаркой в самодельной хижине, или прибьется к бродячему балагану и станет там девочкой на побегушках… Эти тоскливые думы она предпочитала не развивать, потому что они не доставляли ей ровным счетом никакого удовольствия. К тому же она подозревала, что если ей и удастся вырваться на волю, то вскорости, неприспособленная к самостоятельной жизни, она сыграет в ящик.

И да – в глубине души Лу гордилась мрачным умением трезво оценивать собственные возможности.

Позже, когда ее купил Хартис, и когда впоследствии они стали близки, Лу начала смелее смотреть в эту безрадостную штуку – будущее. Стараясь сохранить трезвый взгляд на вещи, она постоянно напоминала себе, что однажды любое счастье может пойти под откос; и все же со временем сценарий размеренной жизни рядом с хозяином казался ей все более и более вероятным. Она и сама не заметила, как ее жажда свободы уступила место бесконечной и безусловной любви к человеку, вокруг которого сосредоточился весь ее мир, и ей совсем не претила мысль остаться верной рабыней при Хартисе до скончания дней. Изредка в своих грезах она представляла, как они с хозяином переедут в другой город или отправятся в странствия; при этом центральной фигурой таких фантазий всегда выступал Хартис, а девчонка была лишь тенью, слепо и покорно следовавшей за ним, и это вполне ее устраивало.

Теперь, оглядываясь назад, лишь одно она могла утверждать точно. Ни маленькая свободолюбивая Лу, норовившая сбежать от хозяев, ни повзрослевшая, покорившаяся перед лицом любви Лу даже в самых фантастических вариантах своего будущего не представляли, что на шестнадцатом году жизни, в