Некоторые полагали, что это была одна только видимость,долженствующая произвести впечатление на простецов. Те, кто видел Хономеракаждый день, знали – голые стены, украшенные лишь самодельными полками, гдеприсутствовали ежедневно нужные книги, отнюдь не являлись маской, но в точностиотражали внутреннюю потребность Избранного Ученика. И были ещё люди, которымненаигранная суровость Радетеля Хономера внушала сущее благоговение. Эти людипро себя сопоставляли почти мученический подвиг добровольных лишений, коимподвергал себя Хономер, с раззолоченной пышностью великого тар-айванскогохрама. Они сравнивали провалившиеся щёки Избранного Ученика, его руки, знакомыес тяжёлым каждодневным трудом, – и круглые лица, мягкие ладони жрецов,повсюду встречаемых в столице истинной веры. И кое-кто уже говорил, причём дажене всегда шёпотом, что любому вероучению приходит духовный конец, когда онозаплывает благополучным жирком. И что возродить его поистине способны лишь те,кто по доброй воле возвращается к жизненному уставу первых праведников,прославленных едва ли не наравне с Близнецами.

Такие, как Хономер…

Слыша подобные разговоры, Избранный Ученик, конечно, скромноотнекивался. Но про себя потихоньку мечтал, как однажды по праву взойдёт натрон Возлюбленного Ученика – и первым долгом изгонит из храмов роскошь,достойную не воинствующих жрецов, а купеческих жён, дорвавшихся до богатства.Как отрешит от служения всех тех, кто привык заботиться не о распространенииправедного учения, а о наполнении собственного брюха и ублажении плоти.Наверняка это создаст ему могущественных врагов, но и привлечёт немалосторонников. Не исключено в дальнейшем, что верные Богов-Близнецов разделятсяна два непримиримых лагеря: одни последуют воздержанной простоте Хономера,другие захотят вернуть прежние сытые времена. И, возможно, между ними дажеразразится война. Которая либо покроет имя Хономера вечным позоромотступничества, либо вознесёт его на небывалую высоту, дав звание Равного…

От подобных размышлений голова кружилась сладостно ижутковато. В глубине души Хономер отчётливо понимал, что опять рвётся туда же,куда посягал и во времена поиска Глаза Дракона, и позже, когда учреждал вкрепости школу кан-киро. И, очень может быть, судьба снова готова была осадитьего, насмешливо обрекая на обидную неудачу в самом начале пути… Что ж, пустьдаже и так. В любом случае сам Предвечный не запретит ему помечтать, унестисьмыслию к тому, как всё повернулось бы, если… если бы…

Избранный Ученик Хономер стоял у окна, тяжёлые деревянныеставни которого были распахнуты настежь по случаю наступившей жары, и смотрелво двор, на унотов, круживших и катавшихся по двору под водительством Волка.

Кан-киро!.. Как же он тосковал по нему!..

Он прекратил посещать уроки, сославшись на занятость делами.На самом деле причина была, конечно, совершенно другая. Какая же? Привычный кработе души, Хономер долго и придирчиво разбирался в собственных побуждениях,пока наконец, как ему показалось, не нащупал ответ. Брезговал ли он учиться уВолка, прикоснувшегося к кан-киро на несколько лет позже его самого?.. Нет. Ондавно утратил подобную гордыню и распростился с брезгливостью, ибо знал, чтобожественное просветление иной раз снисходит и во время чистки свинарника.Тогда, может быть, он утратил вкус к занятиям, поскольку осознал, что достиготмеренного ему свыше уровня мастерства и уже не двинется дальше?

Тоже нет…

Он просто понял, что наука безумной языческой жрицы и её ещёболее безумного выученика, Волкодава, не даст ему необходимых средств длядостижения Цели.

Кан-киро было просто не предназначено для завоевания власти,всё равно, мирской или духовной. Верно, люди могли собраться вокруг мастераэтого искусства и стать его учениками не только в пределах двора, отведённогодля занятий. Но вот войско, готовое завоевать для своего Наставника царство и посадитьего на трон, – такое войско из них даже Волкодав при всём желании не смогбы составить, не говоря уже о старухе. Подобному противилась самая сутькан-киро, и насиловать эту суть было всё равно что приказывать воде не бытьмокрой.

А значит, пришла пора Хономеру сворачивать с этого пути,пока ещё не все шишки успел набить себе на ухабах, и подыскивать какой-то иной,более подходящий. Например, путь исконной строгости и самоограничения, сугубоненароком являемый ближним и дальним гостям…

Да, но как же, бывало, воспарял его дух, когда нешуточноенападение другого унота, иногда гораздо более сильного телом, безобиднорассеивалось, устремляясь в Небо и Землю… Или воистину удавалось призвать кнападавшему некое высшее милосердие, заставляя его исчерпать злобный порыв иотправиться учиться терпению у одной из стихий…

Хономер смотрел из окошка на Волка и унотов, продолжавшихвосхождение по пути, полезность которого он счёл для себя исчерпанной, и не моготделаться от зависти и дурнотной тоски.

В конце концов он заставил себя вернуться за стол и начатьпристально размышлять о рассказе соглядатая, только что уведённого прочьмолчаливым кромешником.

Соглядатая звали Ташлак. Это был щуплый человечекнеопределённого возраста и самой незапоминающейся внешности; единственнойприметной чертой его были густо усыпанные бородавками руки. Он давно служилХономеру, и о том, что сказанное в его присутствии может достичь ушейИзбранного Ученика, в Тин-Вилене не успел проведать, пожалуй, только оченьленивый. И это было, в некотором смысле, даже неплохо. Отвлекало людскоевнимание от других, по-настоящему затаённых и никому не известных подзирателей[23] Хономера. При всём том Ташлак до сих пор иной раз приносилИзбранному Ученику сведения, на поверку оказывавшиеся крайне полезными.

Так вот, несколькими днями ранее он увидел в городе, вхарчевне вельха Айр-Донна, двоих жрецов, прибывших на кондарском корабле.Молодого звали вроде бы Никилой. Имя старшего оставалось пока доподлиннонеизвестным – Никила величал его просто Наставником. Но Хономер, не особеннобоясь ошибиться, мог предположить, что старик был тот самый Кроймал, которогонарлакские Радетели наконец выгнали из Кондара и заставили вообще покинутьстрану.

На самом деле два наказанных священнослужителя непредставляли для Хономера особого интереса. Если бы с ними разделались заотступничество в вере, Избранный Ученик непременно пожелал бы самолично узнать,в чём оно заключалось. И в особенности – не случилось ли так, что двоекондарцев, как и он сам, отстаивали некую истину, подзабытую богатым ипроцветающим Тар-Айваном. Но, увы, причина изгнания, насколько Хономер был оней осведомлён, ничего возвышенного в себе не несла. Кроймал и Никилапострадали только из-за собственной нерадивости, проявившейся в недостаточномжреческом рвении. Притом что этим двоим Предвечный с самого начала облегчилработу. Некий купец, исполненный благодарности за избавление от болезни,завещал им добротный большой дом, дабы вера Близнецов обрела в Кондаре свойкров. И как же распорядились подарком учитель и ученик?.. Имея чудеснуювозможность немедленно устроить Дом для молений и всемерного восславленияБлизнецов, они… урядили лечебницу для нищих! То есть – для портовых шлюх,подхвативших дурную заразу, для пьяниц, нахлебавшихся ядовитого пойла, для мелкихголоворезов, покромсанных в переулочных стычках!..