— Ничего, потом спасибо скажут, — хрипло сказала рыбацкаядочь, когда непростая операция завершилась.

Хоть всё это происходило вблизи от квартердека, на которомстояли вахтенный и рулевой, темнота и шум ветра обеспечили надёжное прикрытие.

Вот у борта осталась одна Марта. Она взялась за верёвку, нозамешкалась.

— Это… Как это… — Странно было видеть её смущённой. — Ты вотчто, парень… Тебя хоть как звать-то?

— Люсьен, — ответила моя девочка, посматривая в сторонумостика, где Друа как раз крикнул: «Полрумба влево!»

— Ага… — Марта почесала затылок. — Хочешь по-быстрому? Я воттак встану, а ты давай… Эти подождут… Я от чистого сердца, правда…

Оно и видно было, что от чистого. Рыбачка предлагалаединственное, чем владела и что так неистово обороняла, не жалея жизни.

— Спасибо. Но у меня есть… невеста.

В голосе Летиции я ощутил тень улыбки. А ничего смешноготут, на мой взгляд, не было. Со мной такое случалось неоднократно: предлагаешькому-то самое дорогое, а человеку это совсем не нужно — отмахивается, да ещёсдерживая смех…

— Ну и чёрт с тобой!

Марта отпихнула Летицию, перелезла через борт и скрылась вомраке. Минуту спустя моя питомица обрезала натянутый канат и перекрестилависящую в воздухе водяную пыль.

Я слышал, как девочка прошептала:

— Хоть этим свободу… Храни их Боже.

Сам я сидел возле кормового фонаря и провожал взглядомчёрный контур баркаса. Вот на нём шевельнулось и раскрылось что-то белое — этоподнялся парус. Лодка косо пошла поперёк ветра.

— А-а-а, вот вы где, дружище! Заглянул в каюту — там одинкапеллан. Очень хорошо, наконец-то поговорим без помех!

К нам направлялся Гарри Логан. Бриз трепал ворот егокожаного кафтана.

— А? — крикнул сверху Друа. — Ты мне?

— Нет, приятель. Эпину!

Чтобы ирландец не заметил удаляющуюся лодку, Летиция самапошла ему навстречу. Они сели под квартердеком, куда не долетали брызги и гдене так шумел ветер. Я, разумеется, был тут как тут.

Гарри сразу перешёл к делу:

— Капитан рассказал вам про сокровища. Про золото и серебро,которого в тайнике чёртова уйма. Мы спрятали в тайнике двадцать сундуков,каждый весом от десяти до двенадцати стоунов. Но Дезэссар не знает самогоинтересного. — Он наклонился к самому уху Летиции. — Главнейшая часть приза незолото и не серебро. Она хранится в сафьяновом ларе. Пратт лично отобрал иуложил туда самые лучшие ожерелья, кольца, подвески и прочие изделия издрагоценных камней. Хоть по весу это, может быть, всего одна пятидесятая частьклада, но по стоимости — треть, а то и половина. Этот сундучок я французскойкороне не отдам. Он достанется нам с вами. Мы поделим содержимое пополам.Потому что я испытываю к вам искреннюю симпатию. Что скажете?

Подумав, девочка задала резонный вопрос:

— Зачем вам с кем-то делиться? Из одной лишь симпатии?

Логан рассмеялся:

— Нет, конечно. Штука в том, что в одиночку ларь оттуда невытащишь. Нужен напарник. Вот я и выбрал вас.

— А почему именно меня? С мичманом и королевским писцом увас дружба теснее, чем со мной.

— Хотите начистоту? — Гарри положил собеседнику руку наплечо. — Я хорошо разбираюсь в людях. Иначе давно бы уж получил удар в спину.Тысячу раз. Так вот, вы не из тех, кто способен воткнуть приятелю под лопаткунож, даже ради большого куша. Девять людей из десяти это сделали бы, но не вы.Это во-первых. Во-вторых, вы головастый парень, Эпин, схватываете всё на лету.А там есть одна загвоздка. Джереми Пратт никого из нас не пустил внутрь пещеры.Он был силён, как бык, и перетаскал сундуки в одиночку. А пещера там ого-гокакая, есть где спрятать сокровище. Я потом украдкой наведался туда. И не нашёлтайника. Может, вы сообразите, я очень на вас надеюсь… Есть и третья причина. —Здесь он заговорил так тихо, что мне пришлось пролезть меж ними и задратьголову. — Понадобятся ваши медицинские, точнее сказать, аптекарские познания.Вообще-то нас в деле четверо: мы с вами и Клещ с Пронырой. Я не зря приваживалэтих паршивцев, они тоже пригодятся.

— Зачем? Там мало двоих?

— Мало. Вы и я, мы вытащим ларь наружу, но потом придётсянести его на себе. Нужны «вьючные ослы» — у меня ведь рука порезана. Нимичману, ни писцу я не доверяю. Я разработал кое-какие меры предосторожности —для этого необходимо, чтобы «ослов» было именно двое. Не беспокойтесь, у менявсё продумано.

— Выходит, драгоценности будут поделены на четыре части?

— Ни в коем случае! — зашипел штурман. — Я же говорю, мненужны ваши медицинские познания. Первый «осёл» протащит сундук половину пути, апотом мы предложим ему подкрепиться ромом, в который вы кое-что подсыпете.Ясно? Потом точно так же поступим со вторым. Делить клад на четыре части непридётся.

Летиция кивнула:

— Понятно. Раз яд изготовлю я, вина за два убийства тожеляжет на меня. Это не отяготит ваших взаиморасчётов с Всевышним.

Ирландец смущённо молвил:

— Я же говорю, вы парень головастый. У меня и так, самизнаете, на сей момент отрицательное сальдо.

— Знаю.

— Ну что? По рукам?

И Гарри протянул свою маленькую, цепкую ладонь.

Я был уверен, что моя питомица с возмущением её оттолкнёт.Но Летиция меня удивила — она скрепила зловещий сговор рукопожатием.

— По рукам. Выкладывайте подробности.

На баке пробили восемь склянок. Четыре часа пополуночи.

— Мне заступать на вахту. — Гарри поднялся. — Сделаем так.Через четверть часа поднимитесь на квартердек. Скажите, что я обещал научитьвас управляться с штурвалом. Ваша любознательность известна, рулевой неудивится. Я скажу ему, что он может отправляться в койку. Море тут чистое, скалыи мели остались позади. Вы встанете на место рулевого, и никто не помешает нампродолжить разговор…

Я был вне себя от возбуждения. Прыгал у моей питомицы подногами, взлетал и дёргал её клювом за рукав. Ветер подхватывал меня, отшвыривалв сторону — туда, где кипели пеной волны, но я возвращался, отчаянно работаякрыльями. Я надсаживал горло, кричал: «Что с тобой, девочка?! Я перестал тебяпонимать! Ты готова принять участие в хладнокровном убийстве?! Не верю!»