Ещё более странно было то, что Летиция не оскорбилась и невозмутилась, а вытерла слёзы и долго смотрела на англичанина, ничего не говоря.Для меня загадка, о чём она в эту минуту думала и что чувствовала. Я пересталеё понимать.

Заговорила она теперь совсем об ином.

— Кандалы — чепуха. Я принесу нож и открою замок. Часовойоглушён. А очнётся — получит ещё. На корабле почти никого нет. Капитан,вахтенный начальник и пара дневальных. Кто попробует меня остановить — убью. Даникто и не сунется. Дезэссар передо мной виноват. Мы сойдём на берег. Мнебольше нечего делать на «Ласточке».

Лорд Руперт стал возражать:

— Я не смогу принять это великодушное предложение по двумпричинам. Во-первых, оно чревато для вас серьёзными неприятностями.Пособничество бегству военнопленного карается тюрьмой. За пятьдесят тысячливров мистер Дезэссар поднимет на ноги весь Форт-Рояль…

— Мы уплывём на единственной шлюпке, которая спущена наводу, — горячо заспорила Летиция. — Пока он доберётся до губернатора, пока ониобъявят розыск, мы успеем уйти вглубь острова!

— А во-вторых, — с неизменной учтивостью продолжил Грей,поклоном отдав должное её доводу, — часовой уже очнулся. Разве вы не слышали,как он задвинул засов? Мы не можем отсюда выйти.

Девочка обернулась и толкнула дверь. Тщетно! Стала в неёстучать, грозно звать Ерша. Ответом было молчание — должно быть, негодяйпобежал жаловаться капитану.

Но Дезэссар не торопился с разбирательством. Шло время, а мывсё сидели, запертые в трос-камере.

Как ни странно, Летицию заточение не очень-то расстроило. Яждал, что моя вспыльчивая питомица поднимет шум и грохот на весь фрегат, ноничего подобного. Она села на канаты рядом с пленником и стала выспрашивать,как он себя чувствует, нет ли где болей или онемения, не кружится ли голова.Потом принялась сгибать и разгибать ему руки и ноги. Лорд Руперт сначалапротестовал, но вскоре смирился и послушно исполнял все указания. С его лица несходила мягкая улыбка. Эта мирная, почти идиллическая сцена затягивалась.

А между тем фрегат понемногу возвращался к жизни. Над нашимиголовами раздавался топот — это протрезвевшие матросы готовили корабль котплытию. Причалила шлюпка, доставившая вторую смену: донеслись бессвязныекрики и нестройное пение. Наконец, зазвенела якорная цепь.

Несколько раз я деликатно пробовал обратить вниманиеголубков на происходящее. Я подавал голос, вежливо дёргал Летицию клювом запряжку башмака и за край панталон. Девочка не обращала на меня внимания.

Лишь когда «Ласточка» накренилась и заскрипела рангоутом,делая разворот, врач и его пациент встрепенулись.

— Боже, мы уходим в море! — вскричала Летиция.

А я тебе о чём битый час толкую?!

— Теперь мы не сможем сойти на берег. Это я виновата!

Она кинулась к двери и принялась молотить в неё со всейсилы.

— Эй, в трюме! Откройте, это я, Эпин!

Но никто не откликался. Половина команды валялась на палубепьяная, остальные управляли парусами.

Миновало не менее четверти часа, прежде чем засов открылся.

— Скотина, я вырву тебе глаза! — зарычала Летиция, давно ужеперешедшая от отчаяния к ярости.

Но вместо Ерша в проёме стоял Дезэссар, собственнойперсоной.

— Это я распорядился не выпускать вас, мсье Эпин, пока мы невыйдем в море, — сказал он. — Такой совет дал мне Логан. Извольте следовать замной. Мы со штурманом хотим с вами поговорить.

— А господин Грей?

— Он останется здесь, под охраной. Если снова не дастчестное слово, что отказывается от мыслей о побеге. Даёте слово, сударь?

Пленник пожал плечами: как-де вам могла прийти в головуподобная нелепица?

— Ну и сидите в пыльном ящике. А вы, Эпин, марш за мной!

Поведение Дезэссара переменилось таким загадочным образом,что Летиция не решилась спорить. Думаю, ею, как и мной, овладело любопытство.

Я сел девочке на плечо, и мы отправились за капитаном, а удвери карцера встал угрюмый Ёрш с перевязанной головой и распухшим ртом. НаЛетицию он глядел с ненавистью и опаской.

* * *

В кают-компании нас ждал Гарри. Он был само добродушие.

— А вы парень не промах, мой дорогой Эпин! — воскликнулштурман со смехом. — Я догадался, откуда вы обо всём узнали. Тряхнули какследует раненого, и он вам рассказал. Браво, юноша, вы далеко пойдёте. Чтостарый славный Тыква?

— Умер, — мрачно ответила Летиция, оглянувшись на капитана,который стоял у неё за спиной, словно загораживал выход.

— Не моя вина. Я только увернулся от выстрела. — Ирландецподмигнул. — А может, вы помогли Тыкве побыстрее покинуть этот мир? Своимирасспросами, а? — Он расхохотался. — Зря старались. Я и так бы всё вамрассказал. Утром, когда матросы проспятся, капитан объяснит им, куда мы плывёми зачем.

— Выходит, экипаж ничего не знает?

Дезэссар усмехнулся:

— Конечно, нет. Иначе во всех кабаках Форт-Рояля уже болталибы, что «Ласточка» охотится за сокровищем Джереми Пратта. Вот вы на менядуетесь, Эпин, а на самом деле вам невероятно повезло. Вы, как все остальные,получите свою долю от самого большого клада, когда-либо существовавшего в этихморях. Богатство всего в двух днях пути отсюда. А если направление ветра непеременится, мы можем оказаться на траверзе Сент-Морица и раньше.

— Сент-Морица?

— Так называется остров, где мы с Праттом спряталибогатства. — Логан расправил плечи. — Один я на всём белом свете знаю точноеместо.

— Всё будет проделано в полном соответствии с законами еговеличества, — сказал Дезэссар. — Мы не какие-нибудь пираты. Королевский писецпересчитает и зарегистрирует добычу до последнего су. Это не корсарский трофей,поэтому арматор ничего не получает. По условиям контракта, если капитанзлонамеренно не выполнил наказ судовладельца и произвольно изменил курс, этокарается штрафом в сорок тысяч ливров. Что ж, я выплачу мсье Лефевру этиденьги, можете не сомневаться! — Капитан расхохотался. — Пускай он лопнет отзлости. Треть сокровища достанется мне и моему компаньону. — Дезэссар кивнул наГарри. Треть — команде, треть — казне.

Ирландец комично развёл руками: