Новость явилась сюрпризом для финансовогосообщества, но больнее всего ударила по корпорацииадвокатов-"массовиков". Они зарезали-таки курицу, которая неслазолотые яйца. Увидев сообщение на экране компьютера, Оскар Малруни заперся всвоем кабинете. Доверившись его «прозорливому плану», контора истратила двамиллиона двести тысяч долларов на рекламу и медицинские тесты, собрав двестипятнадцать официальных клиентов. При сделке, предусматривавшей средний уровенькомпенсаций в сто восемьдесят тысяч, эти дела должны были принести пятнадцатьмиллионов прибыли, что сулило лично ему еще и солидную премию в конце года.

Однако вот уже три месяца он не мог добитьсяреальных денег от координатора сделки. По слухам, между многочисленнымизаинтересованными в деле адвокатами и отдельными группами пострадавшихпотребителей произошел раскол, из-за чего новые очередники не могли получитьсвои компенсации, при том, что деньги, судя по всему, в наличии имелись.

Покрывшись испариной, Малруни не меньше часапровисел на телефоне, консультируясь с коллегами – товарищами по несчастью,пытаясь прорваться к главному координатору и к судье. Его худшие подозренияподтвердил адвокат из Нэшвилла, у которого на руках имелось несколько сотенисков, зарегистрированных раньше, чем дела Оскара.

– Делу конец, – сказал тот. – ОбязательстваХелси Ливинг в четыре раза превышают ее авуары, а наличных у нее нет вовсе. Намконец.

Оскар взял себя в руки, поправил галстук,опустил рукава, застегнул манжеты, надел пиджак и отправился к боссу.

Час спустя он подготовил письма всем двумстампятнадцати клиентам. Он не давал им ложных надежд. Перспективы смутны. Контора,разумеется, будет внимательно следить за процедурой банкротства и сделает всевозможное, чтобы добиться компенсаций.

Но оснований для оптимизма мало.

Через два дня такое письмо получила и НораТэккет. Хорошо знавший ее почтальон был в курсе того, что она сменила адрес.Теперь она жила в трейлере, который вдвое превышал размерами прежний и стоялближе к городу. Нора, как всегда, сидела дома, смотрела какую-то «мыльнуюоперу» по телевизору – новому, с широким экраном – и пожирала низкокалорийноепеченье, когда он сунул в ее почтовый ящик пакет из адвокатской конторы, три счетаи несколько рекламных листков. Она получала огромное количество почты отвашингтонского адвоката, и всем в Ларкине было известно почему. Поначалу ходилислухи, что Нора получит от фирмы, сделавшей эти чертовы диетические пилюли, стотысяч долларов, потом она обмолвилась кому-то в банке, будто сумма будет,вероятно, ближе к двумстам тысячам. В ходе передачи сплетни из уст в устаколичество ожидаемых денег возросло еще больше.

Эрл Джетер, продавая толстухе новый трейлер,был уверен, что ей светит чуть ли не полмиллиона, причем в ближайшее время.Мэри-Бет подписала обязательство расплатиться не позднее чем через три месяца.

Почтальон с самого начала подозревал, чтоденьги принесут Норе множество неприятностей. Каждый Тэккет в округе прималейших финансовых затруднениях обращался теперь за помощью к ней. Ее детей,вернее, детей, которых она содержала, дразнили в школе из-за того, что их матьтакая толстая и такая богатая. Их отец, человек, которого в здешних краях невидели уже два года, вернулся в город и рассказывал в парикмахерской, что Нора– самая замечательная женщина, на какой он когда-либо был женат. Отец Норыгрозился убить его, и это было одной из причин, по которой она всегда держаладверь на замке.

Большинство ее счетов уже было просрочено. Недалее как в прошлую пятницу кто-то в банке заметил: что-то не видно никакихпризнаков того, что соглашение действует. Где же Корины деньги? Для всегоЛаркина это стало вопросом вопросов. А может, они как раз и лежат там, вконверте?

Спустя приблизительно час, убедившись, чтопоблизости никого нет, Нора выбралась из трейлера, выгребла содержимоепочтового ящика и поспешно вернулась в дом.

На ее просьбы перезвонить мистер Малруни неоткликнулся. Его секретарша сказала, что адвоката нет в городе.

* * *

Совещание состоялось поздно вечером, когдаКлей уже собирался уходить. Началось оно весьма неприятно, так же ипродолжилось.

Гриттл вошел с перевернутым лицом и объявил:

– Страховая компания уведомила, что разрываетдоговор страхования нашей ответственности.

– Что?! – воскликнул Клей.

– Вы прекрасно слышали – что.

– Почему вы сказали мне это только сейчас? Яопаздываю на ужин.

– Я весь день пытался с ними договориться.

Клей снял пиджак, швырнул его на диван иподошел к окну. Они немного помолчали, потом Клей спросил:

– Но почему?

– Они проанализировали нашу работу и сочли,что состояние дел в конторе их не удовлетворяет. Их напугало наличие двадцатичетырех тысяч клиентов по одному делу. Если что-то пойдет не так, риск окажетсяслишком велик, десять миллионов долларов будут каплей в море. Поэтому ониумывают руки.

– А они имеют право это сделать?

– Конечно, имеют. Страховая компания можетразорвать договор страхования ответственности в любой момент. Разумеется, импридется возвратить наш взнос, но это – семечки. Клей, мы остались голыми ибосыми. Наш риск больше никто не покрывает.

– Нам не понадобится покрытие.

– Это вы так говорите, а я очень обеспокоен.

– Помнится, когда мы вели дело о дилофте, вытоже беспокоились.

– Тогда я ошибся.

– Послушайте, Рекс, старина, вы и сейчасошибаетесь. Когда мистер Мунихэм разберется с «Гофманом» во Флагстафе, тот самбудет стремиться заключить сделку. Они уже сейчас отложили несколько миллиардовна удовлетворение претензий пострадавших от максатила. Попробуйте догадаться,сколько им будут стоить наши двадцать четыре тысячи клиентов?

– Ну, удивите меня.

– Почти миллиард долларов, Рекс. И у «Гофмана»есть эти деньги.

– И все же я беспокоюсь. Вдруг что-то пойдетне так?

– Вы маловер, приятель. Просто подобные вещитребуют терпения. Суд назначен на сентябрь. Когда он закончится, деньги сновапотекут к нам рекой.

– Пока мы истратили восемь миллионов нарекламу и тесты. Нельзя ли по крайней мере притормозить? Почему вы не хотитеостановиться на двадцати четырех тысячах?