Залп из тяжелого орудия выпустил по нему«приятель» из «Уолл-стрит джорнал». Первая полоса, левая колонка, тот же шаржна самодовольно улыбающегося Клея и ернический заголовок – «НЕ ГРОЗИТ ЛИ КОРОЛЮСДЕЛКИ РАЗВЕНЧАНИЕ?». Тон статьи был таким, будто Клею предстояло не простосвержение с трона, а приговор и тюремное заключение. Каждая группавашингтонских предпринимателей имела свое мнение по данному вопросу. Злорадствапочти не скрывали. Какая ирония: они радовались еще одному судебномуразбирательству. Президент Национальной академии судебной защиты от комментариеввоздержался.

Воздержался! А ведь это было учреждение,которое всегда принимало сторону адвокатов. В следующем абзаце объяснялось,почему Клею было отказано в поддержке: Хелен Уоршо, оказывается, являласьактивным членом нью-йоркского филиала академии. Ее регалии, надо признать,впечатляли. Дипломированный судебный защитник. Редактор выходящего в округеКолумбия «Юридического обозрения». Ей было тридцать восемь лет, она бегаламарафон для собственного удовольствия, и даже бывший оппонент назвал ее«блестящим и цепким профессионалом».

Убийственная комбинация, подумал Клей, сноваустремляясь в туалет.

Сидя на унитазе, он вдруг понял, что адвокатыне станут принимать ничью сторону. Семейная вражда. Ожидать не следовало нисочувствия, ни защиты.

Неназванный источник утверждал, что истцов ужебольше дюжины и дело наверняка примет массовый характер, поскольку ожидаетсяновая большая группа. «Насколько большая? – спросил себя Клей, наливаяочередную чашку кофе. – Сколько еще мистеров Уорли выстроилось в очередь?»

Мистер Картер, тридцати двух лет от роду, отобщения с журналистами уклонился. Пэттон Френч называл иск «легкомысленным» –этот эпитет он позаимствовал, по его собственным словам, у восьми как минимумкомпаний, против которых вел тяжбы за последние четыре года. Он позволил себе иболее крепкие выражения, заявив, что «…дело попахивает заговором сторонниковреформы массового судопроизводства и их благотворителей в лице страховойиндустрии». Не иначе репортер отловил Пэттона после нескольких полновесныхпорций водки.

Нужно было что-то решать. Поскольку Клейстрадал диареей, у него был законный повод укрыться дома и переждать бурю. Илилучше отважно шагнуть ей навстречу? Ему хотелось выпить какие-нибудь таблетки,забраться в постель, уснуть и проснуться через неделю, когда весь этот кошмаростанется позади. А еще лучше – запрыгнуть в самолет и улететь к Ридли.

В семь часов, нацепив на лицо маску веселости,он уже был в конторе, ходил по кабинетам, здоровался с ранними пташками,отпускал сомнительные и рискованные шуточки насчет судебных курьеров, которыенаверняка в эту минуту спешат к ним в контору, журналистов, шныряющих вокруг, иуже выписанных повестках, обязывающих явиться в суд. Это было дерзкое,блестящее представление, в котором нуждались сейчас его сотрудники и котороеони по достоинству оценили.

Продолжалось оно довольно долго, пока миссГлик не остановила шефа, войдя в кабинет и объявив:

– Клей, те двое из ФБР опять здесь.

– Отлично! – воскликнул Клей, потирая рукитак, словно собирался отхлестать гостей.

Спунер и Луш возникли на пороге с натянутымиулыбками и без малейшего желания обменяться рукопожатиями. Клей закрыл дверь,стиснул зубы и приказал себе продолжать представление. Но внезапно ощутилстрашную усталость. И страх.

На сей раз дознание вел Луш, а записи –Спунер. Наверняка портреты Клея на первых полосах газет напомнили им, чтоследует навестить его еще разок. Такова цена славы.

– Не объявлялся ли ваш приятель Пейс? – началЛуш.

– Нет, – ответил Клей, что было чистойправдой. А как ему нужен был совет Пейса в этот критический момент!

– Вы уверены?

– А вы оглохли? – парировал Клей. Он был готовуказать им на дверь, если вопросы станут скользкими. Они ведь всего лишьдознаватели, а не обвинители. – Я ведь ясно сказал – нет.

– По нашим сведениям, на прошлой неделе онприезжал в город.

– Поздравляю: вы информированы лучше, чем я. Яего не видел.

– Вы возбудили дело против «ЛабораторийАкермана» второго июля прошлого года, так?

– Да.

– Являлись ли вы владельцем акций компании,когда возбуждали дело?

– Нет.

– Продавали ли вы не имевшиеся в наличии акциина время с последующим выкупом их по более низкой цене?

Разумеется, продавал, по совету своего доброгодруга Пейса. Им это было отлично известно. Они наверняка располагали исведениями о том, сколько Клей на этом заработал. После их первого визита онтщательно изучил вопрос о биржевых махинациях и использовании конфиденциальнойфинансовой информации в целях личного обогащения, поэтому отдавал себе отчет втом, что находится в серой зоне – не самая лучшая позиция, однако далекая отположения обвиняемого. Теперь он понимал, что не следовало спекулировать набирже, и тысячу раз пожалел о содеянном.

– Я нахожусь под следствием по какому-либообвинению? – спросил он.

Спунер кивнул головой прежде, чем Луш ответил:

– Да.

– Тогда наша встреча окончена. Мой адвокатсвяжется с вами, – сказал Клей, вставая и направляясь к выходу.

Местом следующей встречи членов управляющегокомитета обвиняемый Пэттон Френч избрал отель в Атланте, где не раз выступал слекциями о том, как разбогатеть, загоняя в угол фармацевтические компании.Совещание было чрезвычайным.

Надо ли говорить, что Френч снял президентскиеапартаменты, представлявшие собой пышную анфиладу пустующих комнат на верхнемэтаже. Там и собрались адвокаты. Атмосфера оказалась необычной – на сей разникто не бахвалился новым шикарным автомобилем или только что купленным ранчо.Ни одному из пяти участников не пришло в голову хвастаться и недавноодержанными в суде победами. Войдя, Клей сразу почувствовал витавшее в воздухенапряжение, которое так и не рассеялось до конца встречи. Богатенькие дяди былинапуганы.

И у них имелись для этого веские причины. Изклиентов первой очереди Карлоса Эрнандеса из Майами семеро уже страдализлокачественными опухолями почек. Они присоединились к новому коллективномуиску, их интересы защищала теперь Хелен Уоршо.

– Они прут отовсюду как грибы после дождя, –возмутился Карлос. Выглядел он так, будто не спал несколько ночей кряду. Честнопризнаться, все пятеро имели вид усталый и потрепанный.