— Поживешь… если поживешь, увидишь.

— Тогда стоит ли жить?

Все разбрелись по разоренному капищу. Неведомая силаразметала глыбы и бревна, как щепочки, на стенах остались свежие царапины.Похоже, та же неведомая сила в ярости зачем-то била острием меча или копья,высекла глубокие бороздки. Мрак зябко сдвинул плечами: в плотной как гранитдревесине он бы такую бороздку вырубывал полдня. Здесь же, судя по царапине,кто-то лишь взмахнул мечом… Мечом?

— Нам повезло, что не схлестнулись с этим парнем, — сказалон хмуро.

— Как утопленникам, — согласился Олег, он вытягивал шею,вслушивался в далекий шум. — Агимас с его сбродом уже у входа!

— А другого выхода нет?

— Здесь вообще нет выхода. Один вход, — объяснил Олег. Онотстранил Лиску себе за спину, взял посох в обе руки, шире расставил ноги. —Придется встречать здесь.

Мрак вытащил секиру. Уши шевельнулись, шум стал громче.

— Когда Лиска сварила в супе лягушку, у тебя вход враз стали выходом, да еще каким! Агимас жаждет встречи, так пусть же получит!

С секирой на уровне пояса он ринулся в темный провал.Таргитай, не раздумывая, он вообще редко раздумывал, бросился следом. Олегопешил лишь на мгновение, но Таргитай уже исчезал, его Золотой Меч выскользнулиз ножен с радостным свистом, рассыпал красные искры, а Лиска едва успеламетнуться следом.

Дорогу знали, успели одолеть две трети пути, когда топотдесятков бегущих ног превратился из легкого шороха в грохот. Зажатое эхо встрахе металось между стенами. Таргитаю, а особенно Лиске, враги казалисьбегущими даже по стенам и своду.

Волчьи глаза Мрака не подвели во тьме. Он без крика и воплейрубил направо и налево, в самом деле похожий на матерого волка в овечьем стаде.

Таргитай и Олег дрались тоже молча; кое-как различалинадвигающиеся силуэты — догорающий огонь светил врагам в лицо. Те не успевалиподнять оружие — падали как под ударами молнии. Лиска уже отдышалась, ее мечиногда поблескивал как одинокая искорка: старалась держаться между Таргитаем иОлегом, те почему-то упорно оттесняли ее назад.

Мрак прорубывался словно косарь в густой траве. Ослепленныевраги двигались плотно, грозили задавить массой. Пещера наполнилась криками,лязгом и хриплыми командами.

Уже не скрываясь, Мрак рявкнул:

— На выход, хлопцы! Там эта расцарапанная жаба. Прибьем — ввирые нас ниже спины поцелуют. А Ящер от тоски удавится!

Впереди блеснул и начал приближаться яркий свет. Наносяудары во все стороны, они прорвались к выходу. Мрак уже был залит кровью, налбу зияла широкая рана, правая рука беспомощно висела, а секиру неловко держалв левой. Теперь свет бил им в глаза, ослепляя и высвечивая их врагам. Таргитайвскрикнул предостерегающе:

— Берегись, зашибу!

Мрак поспешно бросился вниз лицом. Таргитай пробежал по егоспине, перед ним и по бокам блистала стена из бронзы, а воздух наполнилсявжиканьем и холодным посвистом. Таргитай был мокрый от крови, частопоскальзывался и падал на колени. Олег спешно подхватывал: где проходилТаргитай, сражаться посохом не приходилось.

Яркий свет больно ударил по глазам. Агимас и дюжинателохранителей ожидали в десятке шагов. Там был гребень, сотни его воиновпробегали по вытоптанной до блеска тропе, исчезали в черном разломе.

— Он! — закричал Мрак страшным голосом. — Бей дураков!

Таргитай в три прыжка взлетел на гребень, снес заслон,увидел совсем близко расширенные глаза Агимаса: узнал его Меч, проклятый, непогасло воспоминание о Золотом оружии, священной реликвии киммерийцев!

Таргитай прыгнул к Агимасу, тот отшатнулся, сделал шагназад. Таргитай невольно протянул руку: ноги предводителя тюринцев оказались насамом уступе коры. Агимас отчаянно взмахнул руками, словно пытался взлететь,вскрикнул, начал падать… Он сам видел, что сорвался в самую глубокую пропастьна свете. Лицо стало белым, а глаза едва не лопнули — обречен, а враг, закоторым гонялся по всему свету, цел и смеется!

Таргитай не смеялся: хотя от Агимаса остался толькоудаляющийся крик, но тюринцев не посеять всех, не стоптать, а кисть ужераспухла, Меч вот-вот вывалится из слабеющих пальцев.

— Все влево! — услышали они отчаянный вопль Олега. — Тамветка!

Таргитай не знал, зачем ветка, но без раздумий ринулсявлево. Сверкающая стена двигалась перед ним, под ногами было мокро, а красное имокрое двигалось, корчилось и хватало за ноги.

Мрак остался, где был, сверкающее лезвие слилось в сплошноймерцающий диск, откуда летели капли крови. Амазонка поднырнула, избегая удара,ухватила его обеими руками.

— Быстро! За Олегом!

— Зачем? — рыкнул Мрак люто. — Если бы бегство спасло, заяцбыл бы бессмертным!

Она едва не повалила, спасла от брошенных дротиков. Еще одинклюнул в правое плечо, но следующий щелкнул в воздухе и разлетелся в щепу:Таргитай вернулся, закрыл собой, а Лиска отчаянно утаскивала упирающегосяоборотня.

Мрак задыхался, кровь бежала ручьем из рассеченного плеча,на лбу зияла рубленая рана. Красное лицо пожелтело. Он был страшен как смерть,губы посинели.

— Умрем здесь… окружены… видно же…

— Умрем, но позже, — крикнул Олег торопливо.

— Тебе не… все… одно?

— Ой, не все! — воскликнул Олег. — Еще как не все!

Впереди раздавался сиплый отчаянный рев. Умолкал, словноневедомый зверь набирал в грудь воздуха, снова ревел, прерывая себя пыхтением итяжелым сопением.

Когда выбежали на уступ, навстречу блеснуло янтарное море —оранжевое, бескрайнее. Огромные валы медленно надвигались друг на друга,подминали, вдавливались, застывали желтыми как мед наплывами. С края, касаясьхвостом серого древесного берега, барахтался Змей — передние лапы и белесоепузо влипли в янтарный сок. Правое крыло приклеилось когтистым краем, а когдалюди подбежали ближе, приклеилось целиком. Голову Змей держал высоко, ревелтоскливо, в грозном реве не было надежды на избавление.

— Это что? — крикнул Таргитай пораженно. — Глянь туда…

Разделенное древесным гребнем справа искрилось прозрачноеморе застывшего янтаря. На разной глубине просвечивали застывшие Змеи —гигантские и совсем крохотные, зеленые и с радужными крыльями, а помимо Змеевбыли существа совсем немыслимые: многолапые, с крыльями, как у гигантскихстрекоз, но с длинными зубастыми клювами…

— Мир гораздо старше, чем я думал, — пробормотал Олегпораженно. Он даже забыл трястись и лязгать от ужаса зубами. — Этих зверейнынче нет…