– Все, кто стоит за Икбалом, складывают деревяшки в сторону. Выносите эти мешки с землей из галереи и забирайте еще бревна. Вы спереди, вот этот десяток… – он указал на Ахмеда и стоящих вокруг него людей, – поднимайтесь по лестнице.

Он пошел первым. Ахмед при всей своей силе чувствовал, как болят колени, когда он нес свой двойной груз вверх. Чувствовал и давление в мочевом пузыре, хотя тут дело было не только в ноше. Бычья кожа и толстое дерево приглушали звуки битвы снаружи башни, но до них все равно доносились крики убивающих и умирающих людей, удары стрел, дробь камней, шипение пламени, залитого водой. Чуть слабее, но все же слышно звучал неизменный вой труб и бой кос-барабанов. И башня, как и вся земля вокруг, вздрагивала, когда ревела большая пушка. Когда они поднялись до второго пролета, Ахмеду стало жарко, и не только от усилий. «Вот так, – с неожиданной ясностью подумал он, – должен выглядеть ад».

К облегчению Ахмеда, Фарук остановил их на первой платформе.

– Сюда, великан. Опускай их, но продолжай держать. – Он повернулся к мужчине, другому офицеру, который всматривался в щели в передней стороне башни. – Мы пришли, господин.

Офицер обернулся:

– Хорошо.

Он махнул рукой стоящему рядом солдату. Тот резко потянул за веревку, идущую к блоку наверху. Секция передней стенки взлетела… и Ахмед увидел в двадцати шагах камни греческой стены.

– Бросай! – приказал офицер.

Ахмед первым поднял свои бревна, подошел к открытому проему и швырнул дерево в вечерний воздух. Он услышал, как они стучат внизу, потом отошел и слушал грохот бревен, которые бросали его товарищи. Когда вниз посыпались последние бревна, офицер быстро выглянул, посмотрел вниз.

– Воды! – крикнул он.

Ему протянули ведро, и мужчина выплеснул его на башню. Все слышали шипение погасшего пламени.

– Хорошо, – сказал офицер. – Он поставил ведро рядом с пятью другими, потом обернулся к Фаруку и приказал: – Еще бревен.

Ахмед не очень понимал, чем они заняты – поднимают уровень земли до греческих укреплений, предположил он, – но так лучше, чем сражаться. Это напоминало ему работу, которой он занимался на своей земле – очищать поле от камней перед севом. Нагнуться, поднять, отнести, бросить. Вскоре его спина, руки и ноги начали ныть, но, как и дома, он не останавливался. Его успокаивал ритм, даже боль и воспоминания, которые она несла. И никто не бежал на него с мечом, никто не посылал ему стрелу в грудь или камень в голову.

Он таскал больше, чем другие мужчины, вверх и вниз по лестнице. Снаружи и внутри стемнело, но они все еще работали. Скоро другая боль, которая все это время не покидала его, стала невыносимой.

– Господин, – сказал он Фаруку, сбросив очередные бревна. – Мне нужно помочиться.

– Не можешь подождать? – раздраженно спросил болукбаши; он вымотался не меньше остальных. – Нас уже скоро сменят.

Офицер втянул голову в башню, посмотрел на пустое ведро в руке. Когда дверца опустилась, он протянул ведро Ахмеду со словами:

– Мочись сюда. Так нам придется поднимать меньше воды. Великан вроде тебя может наполнить целое ведро.

Благодарный Ахмед принялся рыться в своей рубахе. Ему так сильно хотелось, что сейчас, под нетерпеливым взглядом Фарука, он никак не мог начать, да и христиане принялись кричать громче, будто прося остановиться. Наконец пролилась первая струйка, вскоре превратившаяся в поток, и Ахмед облегченно вздохнул. К изумлению зрителей, он действительно почти заполнил ведро.

– Давай, солдат, – сказал Фарук, – еще одна ноша – и мы сможем заново наполнить тебя бозой.

Они спустились на землю. При свете факелов Ахмед видел, что пещера под стеной стала глубже на несколько шагов. На краю мерцавшего света скорчился Рашид. Он жаловался, что его кривая нога не выдерживает стольких подъемов и спусков, и при всякой возможности старался увильнуть от переноски бревен. Но Фарук отлично знал его и все эти старые трюки.

– Вставай, пес! – крикнул он, ударил солдата бастинадо. – Думаешь, мы будем таскать бревна за тебя?

Хныкая, Рашид взял два небольших бревна, Ахмед прихватил еще два к своим обычным шести. Конец работы близок, внутренняя боль ушла, и он был доволен. Теперь ему нужно поесть, попить, помолиться, поспать, помечтать. Джинн пришел и помог детям Пророка. Они засыпали землю греков, чтобы воинство Мехмеда могло бежать к стенам. Скоро, может даже завтра, они возьмут город штурмом, и тогда, если Аллах позволит ему выжить и не призовет к себе мучеником, Ахмед будет богат и отправится домой.

Еще одна загрузка. Он поднимался по ступенькам, кряхтя на каждой; Рашид шел следом, непрерывно жалуясь. Когда они дошли до платформы, даже у Ахмеда дрожали ноги, и он отошел в сторону, чтобы уложить свою ношу у деревянной стены. Рашид, не желая сделать лишний шаг, просто опустил бревна посередине, рядом с дверцей, поближе к последней части здания.

Ахмед следил, как офицер шагнул к проему, поднял руку, подавая ему сигнал выйти вперед, видел, как мужчина немного наклонился, убеждаясь, что шкуры не загорелись… и увидел огромный язык пламени, пробившийся в проем. Пламя пожрало офицера почти мгновенно, только что он осторожно выглядывал из башни, а в следующую секунду превратился в бурлящий огонь. Мужчина взмахнул руками, пошатнулся; плоть скулила, сгорая, вопли боли заткнул белый жар.

«Дракон!» – пытался крикнуть Ахмед, пытался предупредить, но слово застряло в горле. В лагере говорили о зверях, которые сражаются на стороне неверных. Дракон пришел сразиться с работой джинна. Офицер наконец упал, разбрасывая искры. Ревущее пламя прыгнуло дальше, ища новую жертву.

И нашло Рашида.

Возможно, его ярость немного утихла. Или оно отвлеклось на другого человека, стоящего на пути, но чудовище не сразу пожрало Рашида, как расправилось с офицером. Коротышка загорелся, начал трясти пылающей рукой, где пламя жгло равно одежду и кожу. «Аллах!» – крикнул он, один из множества криков с их платформы, над ней, ибо дракон выдыхал пламя далеко, ища новые жертвы.

Ахмед посмотрел вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как разваливается платформа лучников. Мужчина с криками выпал оттуда и полетел вниз; скорость раздувала пламя, превращая его в человеческую комету. Великан растерялся и просто смотрел, не в силах двинуться с места, – но Фарук, ветеран, которого не задело пламя, прыгнул, схватил ведро с водой, развернулся и выплеснул ее на ближайшего из своих людей. Однако вода не погасила пламя. Вместо этого она потащила его за собой, разнесла по всем частям платформы, которые еще не загорелись. Ахмед перепрыгнул через язык пламени, который бросился к нему, споткнулся о ведра. Он не знал, что еще сделать, раз от первого не было толка.

Ахмед поднял одно за веревочную ручку. Он совсем недавно держал это ведро – узнал кислый, резкий запах своей мочи. Но это не остановило его, и он выплеснул ведро на Рашида.

Пламя в одно мгновение угасло. Мокрый человечек изумленно вытаращился на Ахмеда… потом его глаза закатились, и он упал. Ахмед – теперь он двигался быстро – подхватил Рашида и перебросил через плечо. Увертываясь от горящих веревок и искр, сыплющихся сверху, он прыжками спустился по лестнице, которая развалилась за его спиной, и бросился в галерею. Перед ним ковыляли люди, кто-то жалобно кричал и сбивал не желающее гаснуть пламя. Потом Ахмед увидел впереди звезды и побежал к ним.