– Ты просто чудо, – сказала Ольга. – По-моему, ятебя люблю как раз за неповторимость ситуации: всегда мечтала, как любаяженщина, чтобы у ее ног оказался такой, т а к о й мужчина... И чтобы он приэтом, будучи настоящим мужчиной и твоим хозяином, все же оставался у твоихног... Чушь несу, а?

– Нет.

– Если ты меня понимаешь, совсем прекрасно. Пресвятая Дева,неужели сбываются мечты? Супермен, душа у тебя то ли израненная, то липросто-напросто совершенно непривычная к н о р м а л ь н о м у течению жизни.Впрочем, и я – не подарок, так, кажется, у в а с говорится? Надо же, от какихпустяков зависят любовь и откровенность – просто выпить однажды большеположен-ного, досыта наслушаться «Малагуэны»... Что?

– Я не хочу, чтобы ты шла с нами до Чукумано. Там может бытьпо-настоящему опасно.

– Ну вот, а кто только что обещал не проявлять хозяйскихзамашек? Милый, есть вещи, которых я даже от тебя слушать не стану, уж прости.Ты обязан, я обязана... Хватит. Сейчас ты с меня снимешь это дурацкое платье, ия тебя буду любить, как самая беспутная роза. Должны же мы, наконец, понять, вчем разница между невинной и беспутной розой? Нет, медленнее, милый...

Поздним утром Мазур осторожненько ретировался из покоевспящей Ольги – чтобы соблюдать видимость светских приличий и некомпрометировать. Как частенько бывает, жизнь с утра казалась особенно унылой ибезнадежной, но долго рассуждать об этом не пришлось – едва он взялся за ручкусвоей двери, начищенного медного кошмара, напоминавшего то ли секстан, то листаринный маршальский жезл, из-за угла, с верхней площадки лестницы, бесшумновыдвинулся человек в неизбежном белом костюме. Руки он держал за спиной, ивесьма предусмотрительно – от неожиданности Мазур едва не провел защитныйприем.

– Сеньор коммодор? Вы позволите отнять у вас немноговремени?

– Бога ради, – сказал Мазур. Он здорово не выспался имечтал о кофе или парочке часов сна, но, с другой стороны, простой лакей ни зачто не стал бы навязываться, вообще открывать рот, они скользили тенями и вполном соответствии с версальскими нравами никогда не заговаривали первыми...

– Меня зовут Хименес, сеньор. Имею честь заведовать охраной– не только этой асиенды, всего, принадлежащего сеньоре...

– Очень приятно, – вяло сказал Мазур.

– Мне крайне неловко беспокоить сеньора коммодора, но немогли бы мы пройти в канцелярию и поговорить? Я не осмелился бы беспокоитьсеньора коммодора по пустякам...

– Бога ради, – повторил Мазур, от усталости не стараяськаждый раз подыскивать новые реплики. – Пойдемте. Сдается мне, вы хорошийначальник охраны, потому что я ни разу не видел в пределах досягаемости никого,напоминавшего по виду охранника...

– Сеньор так любезен...

Шагая с ним рядом, Мазур откровенно разглядывал нежданногоспутника – за пятьдесят, плечи бывшего борца, мощный затылок в складках,обширная лысина, густые черные усы, что-то неуловимо знакомое в осанке иповадках...

– Что-нибудь случилось?

– К счастью, пока нет, сеньор...

– Служили в полиции?

– В общем, да, сеньор...

Секундная заминка и некая уклончивость фразы позволилиМазуру быстро сделать вывод. Нет, конечно, не полиция – вероятнее всего, придоне Астольфо трудился в ДСТ (эта аббревиатура ничего конкретного не означала,дон Астольфо попросту вспомнил Муссолини с его ОВРА – название тайной полициисамо по себе должно быть загадочным, добавляя мучительной неопределенности).Очень возможно, по натуре не садист, махал плеточкой и подключал электроды кчувствительным местам исключительно оттого, что так велело начальство, занерадивость в сих трудах журили, а за усердие полагались медали и лычки. Ну, ас приходом демократии такие вот шестерки-шестеренки как раз и оказалиськрайними, на них и выспались – это генералы, большей частью широкой общественностивовсе не известные ни по именам, ни в лицо, без малейших неприятностейсоскочили с поезда и пересели в новые кресла. Это мы уже проходили, омбреХименес, и не так давно...

Они вышли с парадного крыльца и направились к трехэтажномудому для прислуги – мало чем, впрочем, уступавшему иной дачке на Рублевскомшоссе. Мазур сразу же заметил двух субъектов в штатском, занявших позиции пообе стороны от ворот, у стены, так, чтобы их не видно было снаружи. Оба быливооружены австрийскими «штейрами» с выдвинутыми прикладами, цивильные пиджакикрест-накрест опоясаны подсумками.

На площадке третьего этажа обнаружился пулемет на треноге –испанский «сетме-амели» с прищелкнутым коробом на двести патронов. Рядомвыжидательно торчал еще один штатский. Мазур невольно остановился, подошелвплотную к окну и оценил грамотно выбранную позицию: отсюда можно надежноприкрыть подступы к воротам и долго не подпускать нападающих, а чтобыпрорваться внутрь, не обойтись без гранатометов или легких пушек – по расчетам,впрочем, не дадут подойти близко...

– В противоположном конце здания – еще один пулемет,а? – спросил Мазур.

– Сразу видно профессионала, сеньор. Конечно, там второй.Сюрпризов для незваных гостей у нас хватает, увы, это не всегда снимает остротупроблемы... Можно предложить вам кофе?

– С полным удовольствием, – обрадовался Мазур, проходяв спартански обставленный кабинет.

– Я заранее распорядился приготовить... Прошу. –Хименес уселся напротив, терпеливо подождал, пока Мазур опустошит чашку, тут женалил ему вторую. – Сеньор коммодор, я оказался в щекотливейшем положении,можно сказать, я себя полностью предоставляю вашему благорасположению...

С минуту поломав голову над самым предпочтительным стилемразговора, Мазур выбрал тот, к какому его собеседник должен быть привычен сдавних пор, – холодно посмотрел на усатого и сказал чеканно, почти грубо:

– Любезный Хименес, я как-никак не воспитанница школы святойТерезы. Через месяц будет двадцать семь лет, как надел погоны... Бросьтедипломатические обороты и говорите прямо: как, кто, почему и где. Ясно?

– Ясно, сеньор! – с некоторым облегчением воскликнулХименес. – Еще раз простите, мне впервые приходится вести с гостем, старымзнакомым хозяйки, т а к о й разговор... Короче говоря, не стану читать вамлекцию о нашей системе безопасности, скажу лишь, что налажена она неплохо.Времена все еще сложные, и до полного покоя далеко... Поэтому чем только ниприходится заниматься...

– Короче, – сказал Мазур.

– У меня здесь хорошая аппаратура, позволяющая в том числе ипрослушивать разговоры с мобильных телефонов гостей... боже упаси, неподумайте, что я рискнул бы подслушивать их в апартаментах, но вот о чем ониговорят с внешним миром, я считаю необходимым знать. Бывали прецеденты, лишьукрепляющие меня в мысли, что поступаю правильно. Сегодня, примерно в семьчасов сорок минут утра, один из гостей сделал довольно странный, по моемумнению, звонок, носивший скорее характер д о к л а д а. Звонивший сообщил, что«те, кто вас интересует», внезапно объявились в Куэстра-дель-Камири – правда, сними еще некий чернокожий и некая блондинка. «Довольно недвусмысленно былозаявлено всем присутствующим, что именно эти люди прошедшей ночью напали наТилькару». Своего собеседника звонивший один раз назвал по имени –Пабло, – на что тот крайне раздраженно напомнил о прошлых наставлениях инеобходимости соблюдать крайнюю осторожность. Сказал, что это очень интересно,что он примет нужные меры, и велел смотреть в оба. Я дал бы вам послушатьзапись, но уже знаю, что испанским вы не владеете... Это вас интересует, сеньоркоммодор?