Ирис виновато опустила глаза.

— Я не успела разглядеть…

Эфенди ласково поцеловал её в лоб.

— Не огорчайся, дитя моё. Уже то замечательно, что, благодаря Аллаху, твой светлый дар предупредил нас о визите заблаговременно. Право же, это большое везение, ведь каждая минута может оказаться на счету… У нас была договорённость, — пояснил он, перехватив вопросительный взгляд девушки. — Если наши посланники разыщут Августа Бомарше и благополучно переправят его сюда — то сразу отвезут в посольство; но если его состояние будет внушать опасения… В этом случае, дитя моё, я распорядился вести его прямо в наш дом, не чинясь. Меня беспокоит рана этого франка, и то, насколько тщательно она очищалась. Я снабдил Али Мустафу своими лучшими лекарствами, но кто знает, пригодились ли именно они, хватило ли их? Тревожит, что де Камилле, по твоим словам, выглядывал из кареты на ходу, будто собирался выскочить. Значит, он взволнован. Скорее всего, дела галла не слишком хороши.

— Ах…

Ирис встревожено сложила руки. Аслан-бей покачал головой:

— Не надо пугаться раньше времени, джаным. Ты ещё не раз услышишь рассказы о моих больных, и довольно часто их положение будет нелёгким. Но ко мне сюда редко возят здоровых… Зато после указания свыше у нас есть время подготовиться к тому, чтобы помочь без промедления. Пойдём, я надиктую тебе несколько записок, пригласим Али Хусейна и Хасана, на тот случай, если мне понадобятся помощники при операции. Затем я проверю запасы эликсиров и кое-что подготовлю в лаборатории. Распорядись, чтобы готовили все гостевые комнаты, ибо, скорее всего, моих учеников и обоих франков придётся разместить здесь на какое-то время.

— И сказать Фериде, что у нас прибавляется едоков, — побормотала Ирис, раскладывая на столе бумагу и берясь за писчее перо.

— А потом…

Лекарь вздохнул.

— А потом приходи в лабораторию, джаным. Возможно, мне понадобится одно очень редкое, но сильнодействующее лекарство, а для него нужен один редкий компонент, который только ты сможешь мне дать. Помнишь, мы говорили с тобой однажды о такой возможности?

— Моя кровь? — шёпотом спросила Ирис. — Да, я помню… О, я не боюсь эфенди, не беспокойтесь, но просто хочется узнать, а для чего она может пригодиться?

Лекарь с любовью провёл по её прелестным рыжим кудрям, спадающим из-под круглой домашней шапочки до самых лопаток.

— Тебя не удивляет, дитя, как быстро отрасли твои волосы? У обычных девушек, даже если они пользуются особыми притираниями и мазями, такие кудри и за год не нарастут, разве что за два. А у тебя — за несколько месяцев… Да-да, это потому, что в тебе очнулась твоя личная магия. Скорее всего, она родственная моей, что весьма отрадно, ибо тогда я смогу передать тебе многое… Но главное — в твоей крови есть удивительные частички, способствующие заживлению ран и восстановлению здоровых тканей в организме. Идеальным было бы по особым трубочкам перелить кровь из жилы в жилу, от тебя — раненому, но сделать так при моих учениках означало бы выдать тебя с головой, а тогда меня обяжут забрать все твои способности… Поэтому толику твоей крови мы подготовим заранее.

— Эфенди, — Ирис вскинула глаза. — И всё же… Что с ним может случиться? Ведь вы сами говорили, что кто-то хорошо обработал рану Августа, даже правильно зашил… наложил швы…

Лекарь вздохнул.

— Это ещё не всё, дитя моё. Вечный песок, недостаток воды, нечистота… Зашить рану мало, нужно ещё заживить, а при этом обеспечить, чтобы в неё не попала грязь и крошечные существа, вызывающие нагноение и даже заражение крови. А какой уход за больным в пустыне? Там может и лишней ткани не найтись на повязку. Не хочу ничего от тебя скрывать. Гангрена — частый спутник ран, порезов и переломов, особенно, если долгое время раненый не получает должного ухода. И хорошо, если только сухая гангрена, не скоротечная… Если так — мы должны встретить её во всеоружии. Дай-то Всевышний, чтобы мои страхи оказались напрасны!

Судорожно вздохнув, Ирис покрепче сжала пёрышко — и приготовилась записывать за лекарем.

…А когда он, подписав письма, удалился в лабораторию, наскоро черканула записочку Айлин-ханум. Ничего, мальчик забежит к ней на обратном пути, после того, как оповестит учеников эфенди.

Она содрогнулась.

Гангрена…

Её учитель и супруг не бросается словами. И если готовится к худшему — скорее всего, так и будет.

И что же, теперь бедному Огюсту придётся отнять всю руку? Или всё-таки искусство её драгоценного эфенди и волшебные лекарства помогут?

Да что же она сидит? Скорее, бежать, распорядиться насчёт комнат, сытного ужина для множества гостей, что прибудут к вечеру, и ещё… подготовить баню, непременно, потому что с дороги мужчинам надо будет как следует помыться… А потом в лабораторию! Брать кровь — это не больно, эфенди уже несколько раз прокалывал полой серебряной иглой ей жилку на руке. Пусть берёт, сколько нужно, для Августа ей ничего не жалко! Главное — чтобы помогло…

Она невесело улыбнулась.

Вспомнила лепёшку, которую когда-то они с Августом-Огюстом Бомарше преломили на совместной трапезе.

И совсем скоро, возможно, смешают кровь…

Но вряд ли он когда-то поймёт, что они теперь побратимы.

Дотемна Ирис носилась по дому, как угорелая. Не осталось ни малейшего уголка, не затронутого приготовлениями к вечернему наплыву гостей, сколько бы их ни было. И тут, надо отдать должное, весьма кстати пришлась помощь подоспевшей Айлин-ханум, у которой за немалое время замужества и вдовства накопился куда больший опыт ведения хозяйства, а главное — она успела заработать непререкаемый авторитет у здешних слуг и кухарки, которые на приказы Ирис иногда и покачивали с осуждением головой, хоть и подчинялись, а вот «Луноликой» ни разу не посмели возразить. Бывшая звезда Сераля умела командовать домочадцами не хуже, чем её покойный супруг своими войсками, и если бы не она — её подопечная запуталась бы в собственных распоряжениях.

Да и расторопная Ильхам оказалась рядом весьма кстати. Успев за время гостевания изучить порядки в доме табиба, она взяла на себя обустройство комнат. Это по её распоряжению в покои франков подобрали привычную европейцам мебель. К тому же, нормандка продумала вечернюю трапезу, годную и для здоровых, и для возможного больного. Ирис нипочём не догадалась бы держать наготове для Бомарше крепкий куриный бульон с толикой пряностей и трав, считающийся сам по себе целительным: оказывается, даже Ибн-Сина упоминал о нём, как о весьма полезном продукте, способствующим восстановлению жизненных сил и укреплению телесных соков. А главное — отвечающему одному из правил великого врача: «Лекарство должно стать едой, а еда — лекарством».

Это Ильхам, предварительно посоветовавшись с табибом, послала в ТопКапы записочку Марджине — а там уж сведения пошли по цепочке и добрались, до кого следует. Поэтому, когда вечером к дому Аслан-бея и впрямь подошла вереница верблюдов на подкашивающихся ногах — не из-за усталости, а от многодневной непрерывной качки, — их встретили свежие погонщики и почётный конвой из дворца. Перехватили — и прямым ходом отправили в ТопКапы, где поджидали стойла с кормушками для животных, тёплый кров и горячая пища для людей, кладовые для даров…