считать Дома и Сорасы, которые с прямыми спинами сидели в седлах.

– Откуда ты знаешь? – удивилась она, рассматривая лес.

Вместо гордости Эндри почувствовал стыд.

– Я всю жизнь изучал военные карты, – пробормотал он. – Предполагалось, что однажды моим долгом станет защита границы. А еще правителей, которые установили ее.

– Ты все еще защищаешь ее, – сказала Корэйн уже более резким голосом.

Он ничего не ответил, и она схватила его поводья, заставляя свою лошадь приблизиться к его собственной. Колени всадников соприкоснулись, и лишь благодаря огромному усилию воли Эндри удалось не пошевелиться.

Корэйн не отступала.

– Эндри.

Но ее прервал громкий свист Осковко, пронзительный звук эхом разнесся над колонной. Он окликнул свою стаю и направил коня вправо, повернув всю колонну на запад, прочь от Белого Льва.

Сердце Эндри сжалось.

– Я знаю, как ехать дальше, – прошептал он.

Он представил себе этот путь. «Через леса и замерзшие луга, ниже более труднопроходимых возвышенностей. К Зеленому Льву, другой реке. Дорогой паломников, путешествующих к древнему храму, когда-то забытому, но теперь нет».

Оглянувшись назад, мимо Корэйн, мимо своей собственной лошади, он посмотрел на покачивающегося в седле Дома. Бессмертный казался огромным по сравнению с окружающими его солдатами, его голову покрывал капюшон.

Оруженосец и Древний обменялись тяжелыми мрачными взглядами. Эндри знал, что сердце Дома истекает кровью так же сильно, как и его собственное, если не сильнее. Помедлив, оруженосец заставил себя кивнуть. Его губы беззвучно шевелились, произнося слова для Дома и только для Дома. «За мной».

Удивительно, но Древний произнес в ответ те же слова.

«За мной».

Слабое утешение, и все же Эндри готов был принять все, что ему предлагали. Что угодно, лишь бы побороть ужас, поднимающийся в его груди и грозящий вытеснить все остальное. Он крепче сжал поводья, даже сквозь перчатки ощущая жесткую кожу, и снова попытался ухватиться за что-то реальное, за мир перед ним, а не воспоминания из прошлого.

Но запах пепла и сгоревшего дерева все равно заполнил его ноздри. Эндри поморщился, стиснув зубы от этого ощущения. Оно было очень ярким, даже ярче, чем в его снах. Оруженосец зажмурился, пытаясь прогнать воспоминания, хотя, казалось, они окружали его.

– Что это? – донесся до него голос Корэйн.

Резко открыв глаза, Эндри обнаружил, что запах не был частью какого-то кошмара или воспоминания о руинах храма.

Он был частью реальности, находившейся прямо перед ним.

Осковко снова свистнул, приказывая колонне разбиться, когда они вошли на поляну среди деревьев, где земля была ровной и пустой. Но это была вовсе не поляна, во всяком случае, не та, которая возникла естественным образом. Деревья были расколоты и сожжены до пней, от ветвей остался лишь остывший пепел. Огонь давно погас, оставив после себя почерневшую воронку и устоявшийся запах.

– Я не знаю, – потрясенно пробормотал Эндри.

Он оглянулся на неровную впадину в предгорьях, похожую на гигантский черный шрам, протянувшийся через лес. Он возник не из-за лесного пожара и даже не из-за проходящей мимо армии. Что-то, обладающее огромной силой и невероятной точностью, выжгло эти земли.

Эндри повернулся к Корэйн, она уже смотрела на изуродованный пейзаж.

– Еще одно Веретено? – выдохнула она, крайне задумчиво взирая на увиденное.

– Я не знаю, – повторил Эндри. Его желудок сжался. Выжженная земля казалась неправильной, а воздух – ядом.

Дом направил свою лошадь ближе к ним и посмотрел на уничтоженную землю. Он нахмурился, и шрамы на его лице стали выделяться еще ярче. Древний вполголоса выругался на своем бессмертном языке, слова были неразборчивы.

Сораса следовала за ним, тень на черном коне, едва ли показывающая миру что-то кроме пары медных глаз под капюшоном.

– Что ты видишь, Домакриан?

– Дело не в том, что я вижу, – выдохнул он, его плечи напряглись. – Дело в том, что я знаю.

Развернувший коня назад Осковко вторгся в их ряды.

– И что ты знаешь? – требовательно спросил он.

Дом поднял подбородок.

– В Варде бесчинствует дракон.

Глава 21

Усни, и тебе приснится смерть

– Домакриан —

Опасность в виде дракона черной тучей нависла над их головами, словно это был сам монстр.

Колонна оставила позади выжженый кратер, ропот пробежал по военному отряду Осковко. Солдаты одновременно и боялись, и радовались перспективе встречи с драконом. Чего нельзя было сказать о большинстве Соратников, и только Сигилла, похоже, горела желанием испробовать свой топор против драконьего огня.

– Что ты знаешь о них? – спросила Сораса, пока они ехали дальше. Ее голос был достаточно низким, чтобы затеряться среди топота копыт и пустой болтовни. В глазах амхара светилось редкое беспокойство, а темные брови были сведены вместе.

Дом медлил с ответом и бросил взгляд на Корэйн. На ее плечах и так лежала тяжелая ноша, ему не хотелось взваливать на них еще и возможную встречу с драконом. К счастью, она была занята разговором с Чарли, они склонились над какими-то каракулями на пергаменте.

Амхара проследила за его взглядом.

– Если не хочешь говорить, пусть. Но если ты умрешь, не рассказав мне, как победить дракона, держу пари, что тоже долго не протяну. А мне бы этого очень не хотелось.

Дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы бессмертного, он боролся с улыбкой и старался сохранять хмурый вид.

– На этот раз ты переоценила меня, амхара, – пробубнил он. – Я не присутствовал при смерти последнего дракона.

– Бесполезный бессмертный, – отругала его она, но оскорбление не причиняло боль, во взгляде не было и следа злости.

Его горло сжалось.

– Однако я помню то время. – В медных глазах вспыхнул огонь.

– Тварь пала около трехсот лет назад и унесла с собой многих бессмертных. Часть сгорели, кому-то переломали кости, кого-то раздавили. – Каждое слово ощущалось как крошечный порез, более глубокий, чем шрамы на его лице. – Я не знаю, какой конец постиг моих родителей, но знаю, что они не выжили. Лорд Траям и принцесса Катриона, затерянные среди скал и моря.

Сораса лишь не моргая смотрела на него своими тигриными глазами.

– Сейчас я едва могу вспомнить их лица, – прошептал он, его голос затих. «Седые волосы, зеленые глаза. Молочно-белая кожа. Его меч. Ее лук. Вернулись лишь их мантии, сгоревшие почти дотла».

Но эта старая рана давно зажила. Жить с ней было гораздо легче, чем с другими.

– Я помню, как вернулись воины, их возглавляла правительница Айоны. Я был ребенком, и Изибель взяла меня к себе, чтобы вырастить сына своей сестры как своего собственного. – Теперь печаль сменилась гневом. Когда-то его тетя умела обращаться с мечом, но не теперь. И ее трусость могла обречь Вард на гибель.

– Она рассказывала мне истории о том дне. Как двигался дракон. Описывала жар от его пламени. Они перерезали ему крылья, используя стрелы и баллисты, а также осадные приспособления. Любое доступное оружие, чтобы заставить его опуститься вниз, достаточно близко, чтобы вонзить копья в его украшенную драгоценными камнями шкуру и охваченное огнем сердце.

Сораса опустила подбородок.

– Сначала крылья, поняла, – сухо сказала она. Щелкнув языком, амхара заставила лошадь ускориться и