Тау, глядя на самую устрашающую твердыню, какую только мог представить. Он думал о том, хватило бы ему дерзости судить Одили, понимай он мир, который его породил?

Не отводя глаз от столицы, он обратился к Хадиту:

– А если честно, есть у нас шанс? Не может Одили просто призвать жителей Пальма и заставить их сражаться с нами? Мы проиграем лишь потому, что нас меньше.

– Что? – спросил Келлан.

– Здесь так не бывает, – ответил Хадит. – Крупные города, как Кигамбе, Джирза, Пальм, не сталкиваются с войнами и налетами, как наши феоды и деревни. Да, они призывают мужчин в армию, а женщин испытывают на одаренность, но граждане, которые закончили службу или избежали ее, потому что городу требовались другие их навыки, уже не станут брать в руки оружие.

– И Одили пришлось бы подавлять бунт, попытайся он призвать городских Вельмож, – добавил Келлан.

– То есть нам стоит беспокоиться только о самих солдатах Одили? – спросил Тау.

Хадит кивнул.

– По последним подсчетам Теневого Совета, у него было около двух тысяч воинов против наших шести тысяч двухсот двадцати шести. – Он непроизвольно коснулся груди в том месте, куда был ранен копьем. – Это одна из многочисленных проблем, которые вытекли из того, как Вельможи обращаются с Меньшими, – сказал он. – Нас больше, чем их, и когда мы наконец откажемся жить подачками с барского стола, наше численное превосходство станет решающим.

– У нас больше бойцов, и мы готовим атаку на город омехи. Разве мы в этом не похожи на ксиддин? – спросил Тау.

– Тогда у нас все должно получиться. Нам ведь это знакомо, нэ? – сказал Хадит.

Келлан нахмурился.

– Вы думаете, такие стычки уподобляют нас ксиддинам?

– Да, Келлан, – кивнул Хадит. – У нас, Меньших, преимущество, но мы все равно ждем поражения. Это будто заученный урок. Мол, мятеж против Вельмож приведет к нашему поражению, и это побуждает Вельмож лишь к войнам, а не к миру, ведь они воочию убеждаются, что способны победить даже меньшей численностью.

– Гранд-генерал, вы говорите так, словно существует тайная группа заговорщиков, которые и решают, по каким законам жить обществу, и контролируют то, как мы относимся друг к другу.

Хадит приподнял бровь.

– Давно ты знаешь о Теневом Совете?

– А-а… это… это не одно и то же, – возразил Келлан.

– Как бы то ни было, – продолжил Хадит, – после того как мы отсрочили атаку ксиддинов, Одили был волен спокойно сидеть за стенами Пальма. Он знал, что королеве будет все труднее претендовать на правление полуостровом, не контролируя столицу. Он знал, что мы придем сражаться, и теперь надеется, что наше численное превосходство не возымеет значения из-за каменных стен.

– А мы сможем хотя бы подойти к стенам? – спросил Тау, указывая на реки. – Он же разрушил мосты.

В детстве Тау не видел ни рек, ни крупных водоемов, но камни и бревна, наполовину перекрывшие течение там, где мощеные дорожки вели к реке, явно когда-то были мостом.

– Ему плевать на традиции, – сказал Келлан. – Трезуб простоял здесь сотню циклов.

– Трезуб? – спросил Тау.

– Видишь, там два притока реки соединяются и впадают в главную – Аманзи? Трезуб… был чудом инженерной мысли. Это был мост, который опирался на северную сторону северного рукава, на южную сторону южного и еще по нему можно было перебраться между обоими притоками на сторону, где стоит город. У него было три острия, как у трезубца.

– Трезубца?

– Да, это такое… э-э… старинное оружие. Еще с Озонте, наверное. Как копье с тремя остриями.

Тау склонил голову набок.

– Зачем копью три острия? Это то же, что и меч с тремя лезвиями, – сказал он. – Никакого смысла.

– Я не о смысле говорил, – сказал Келлан, – а о названии моста.

Тау взглянул на Хадита.

– Понял? И все старые истории такие.

– Это, Чибо, то, что называется руководством, – сказала Нья, подходя к ним с дочерью. – Можно сразу понять, что они именно этим занимаются, когда видишь группу военных, стоящих без дела.

– Визирь, Чибуйе, – поклонился Тау, и девочка потупилась от излишнего внимания.

– Добрый день, чемпион, – поздоровалась она, глядя себе под ноги.

Тау улыбнулся. Он был уверен, что это были первые слова, сказанные ему девочкой.

– Королевский шатер готов, и шатер совета тоже, – сказала Нья.

– Есть вести от… – Хадит взглянул на дочь Ньи и снова перевел взгляд на женщину. – Из города?

– Пока нет, но в следующий раз мы должны встретиться на закате. Надеюсь, они придут.

– Нам нужно знать, сумеют ли они все-таки открыть портовые ворота, – сказал Хадит.

– Поверьте, генерал, я понимаю. – Голос визиря звучал твердо, но выглядела Нья обеспокоенной.

– Всадник, – заметил Келлан, указывая на главные ворота города.

Они стояли слишком далеко и не слышали, как ворота открыли, но те действительно распахнулись, и всадник поскакал к ним, держа черный вымпел, вьющийся на ветру.

– Я позову королеву, – сказала Нья, беря Чибуйе за руку.

– Черное знамя, что оно значит? – спросил Тау.

– Это значит, они хотят говорить, – ответил Келлан.

НУЖДА

Тау, королева, Хадит, Нья, Келлан и Ванджала встретили посланника у руин Трезуба, и Тау понял, что ошибался. Всадник оказался миловидной, уверенной в себе высокой женщиной средних лет.

Она прокричала со своей стороны реки:

– Я советник Ямикани Овану, и я пришла сказать вам, что наша королева желает почтить вас своим присутствием. Она желает сообщить вам условия, которые позволят нам всем избежать ненужного кровопролития и смертей.

– Ямикани, мы знакомы с твоей дочерью, – сказала Циора. – Она здорова?

На лице аристократки по ту сторону реки тоже была маска, но она носила ее не по-королевски, и ее уверенность улетучилась.

– Я советник Ямикани Овану, и я пришла сказать…

– Тебе запрещено говорить что-либо, кроме этого, Ями?

Лошадь Ямикани забеспокоилась, почувствовав волнение наездницы.

– Вы будете говорить с королевой? – спросила советник.

– Мы сами королева.

Ямикани моргнула, мышцы ее лица свело, как от нервного тика.

– Вы будете говорить со своей сестрой?

– Одили и ее заставил выучить реплики?

– Я знаю правду о вас двоих. Мы все теперь знаем. Ваша сестра была рождена для этой роли, и она действует в интересах омехи.

– Правду? Не серди нас, Ями.

Посланница проглотила ком в горле так напряженно, что Тау, стоявший на другом берегу реки, заметил это.

– Значит, вы отказываетесь от встречи? – спросила она.

Циора щелкнула пальцами.

– Веди Эси к нам.

Губы Ямикани дрогнули.

– Я передам ваши слова, а королева вправе сама решить, встречаться с вами или нет.

Она повернула лошадь.

– Ями, – позвала Циора. – Поцелуй малышку Нуху от нас. Мы по ней скучаем.

Лицо аристократки просветлело, словно озаренное солнечным лучом, пробившимся сквозь