Ей удается уехать, стыдясь, что она практически украламашину, которую сама помогала купить. Этот побег и есть попытка спастись оттого, что Парк называет “надоевшим авторитаризмом”. Путешествие приводит ее вХиллхауз, и сама Элеанор думает – со все возрастающей к концу книги лихорадочнойнапряженностью – о том, что “путешествие кончается встречей возлюбленных”.

Ее нарциссизм, может быть, лучше всего раскрыт в мечтах попути к Хиллхаузу. Она останавливает машину, полная “недоверия и удивления” привиде ворот с полуразрушенными столбами посредине длинного ряда олеандров.Элеанор вспоминает, что олеандры ядовиты.., и затем:

"Выйду ли я, подумала она, выйду ли я из машины ипройду в разрушенные ворота и, как только окажусь в волшебном квадрате изолеандров, обнаружу, что оказалась в сказочном месте, защищенном ядом от глазпрохожих? Пройдя волшебные ворота, смогу ли я миновать защиту, разорву лизаклинание? Я попаду в чудесный сад, с фонтанами, и низкими скамьями, и розами,увившими беседки, найду тропку, украшенную рубинами и изумрудами и мягкую,предназначенную для маленьких ножек королевской дочери, и тропа приведет меня кзачарованному месту. Я поднимусь по низким каменным ступеням мимо каменныхльвов и попаду во двор, где играют фонтаны и где королева со слезами ждетвозвращения принцессы… И мы заживем навеки счастливо”.

Глубина этой неожиданной фантастической картины призванапоразить нас, и действительно, она поражает. Она свидетельствует, что для этойличности фантазия стала образом жизни.., и то, что происходит с Элеанор вХиллхаузе, тревожно близко к исполнению этой странной мечты-фантазии. Даже почасти “навеки счастливой” жизни, хотя подозреваю, что Ширли Джексон в этомусомнится.

Яснее, чем что-либо другое, этот абзац свидетельствует обеспокойных, возможно, безумных корнях нарциссизма Элеанор – в ее головепостоянно крутятся странные кинофильмы, в которых она – единственная героиня идвижущая сила; в сущности, эти фильмы – полная противоположность ее реальнойжизни. Ее воображение беспокойно, плодородно.., и, вероятно, опасно. Потомкаменные львы, которых она представляла себе в процитированном абзаце, сновапоявятся в виде красочной подставки для книг в квартире, которую она рисуетсебе для Тео.

То обращение внутрь себя, которое Парк и Мейлин ассоциируютс новой американской готикой, в жизни Элеанор происходит ежеминутно. Вскорепосле фантазии о зачарованном замке Элеанор останавливается на ленч и слышит,как мать объясняет официантке, почему ее маленькая дочь не пьет молока. “Онахочет свою чашку со звездами, – говорит мать. – У нее на донышке звезды, и онавсегда смотрит на них, когда пьет молоко дома. Она называет это своей чашкой созвездами, потому что может видеть звезды, когда пьет молоко”.

Элеанор немедленно обращает это на себя; “Конечно, –подумала Элеанор, – конечно, я тоже; чашка со звездами, конечно”. Подобносамому Нарциссу, она в состоянии иметь дело с внешним миром только как сотражением своего внутреннего мира. И в обоих мирах погода всегда одинаковая.

Но оставим на время Элеанор, пусть она едет в Хиллхауз,“который всегда ждет в конце дневного пути”. Потом найдем ее там, если невозражаете.

Я сказал, что “Дом по соседству” – на самом деле рассказ осотворении дома с привидениями; происхождение Хиллхауза раскрывается вклассической истории о призраках, рассказанной Монтегю и занимающей одиннадцатьстраниц. История рассказывается (разумеется!) у огня, с бокалом в руке. Вот ееосновные пункты: Хиллхауз был построен неперестроившимся пуританином по имениХью Грейн. Его молодая жена умерла через несколько мгновений после того, каквпервые увидела Хиллхауз. Вторая жена разбилась при падении – почему она упала,никому не известно. Его две маленькие дочери жили в Хиллхаузе вплоть до смертитретьей жены (эта здесь ни при чем – она умерла в Европе), а потом их отправилик родственникам. Всю жизнь они спорили, кто должен владеть этим поместьем.Позже старшая из сестер вернулась в Хиллхауз с компаньонкой, молодойдеревенской девушкой.

Упоминание о компаньонке представляется особенно важным,потому что в ней Хиллхауз как будто наиболее точно отражает жизнь самойЭлеанор. Пока ее мать болела, Элеанор тоже превратилась в ее компаньонку.Смерть старой мисс Грейн сопровождалась толками о небрежении: “слишком позднопослали за врачом”, “старуха лежала без всякого внимания наверху, а девчонкакокетничала в саду с каким-то деревенщиной…"

Еще более неприятные события происходят после смерти староймисс Грейн. В суде разбирается спор между компаньонкой и младшей мисс Грейн заправо владения поместьем. В конце концов суд выигрывает компаньонка.., и вскореумирает, повесившись в башенке. Последующие жильцы чувствовали себя вХиллхаузе.., плохо. Нам намекают, что было не просто плохо; некоторые из нихбежали из Хиллхауза с криками ужаса.

"Я думаю, что главное зло – в самом доме, – говоритМонтегю. – Он зачаровывает людей и уничтожает их личность и жизнь; это место,где проявляется злая воля”. И главный вопрос, который ставит “ПризракХиллхауза” перед читателем, – прав ли Монтегю или нет? Он предваряет свойрассказ несколькими ссылками на классические образчики того, что мы назвалиПлохим Местом. Древнееврейское слово “населенный привидениями” – tsaraas –буквально означает “больной проказой”.

Гомер то же самое называет aidao domes, то есть “Дом Аида”.“Вряд ли есть необходимость напоминать вам, – говорит Монтегю, – чтопредставление о некоторых домах как нечистых и запретных, а может, и священных,старо, как само человеческое сознание”.

Как и в “Доме по соседству”, единственное, в чем мы можембыть уверены, так это в том, что в Хиллхаузе нет никаких призраков. Ни один ихчетырех героев не натыкается на тень компаньонки, качающуюся в коридоре сверевкой на шее. И это верно: Монтегю говорит, что в записях о психическихфеноменах нет ни одного случая, чтобы призрак причинил физический вредчеловеку. И если духи злые, то действуют они исключительно на сознание.

Мы знаем о Хиллхаузе только то, что в нем все не правильно.Ни на что конкретное указать мы не можем; но эта не правильность чувствуется вовсем. Зайти в Хиллхауз – все равно что оказаться в сознании безумца; вашасудьба будет предопределена.

"Человеческий глаз не в состоянии заметить что-нибудьтакое, что свидетельствовало бы о зле в наружности этого дома, и однакокакое-нибудь безумное соседство, не правильный угол, случайное соприкосновениенеба и крыши – все это превращало Хиллхауз в место отчаяния… Лицо у Хиллхаузабодрствующее, с бдительными глазами темных окон и с выражением злой радости вбровях-карнизах”.

И еще более леденяще, еще больше к месту:

"Элеанор встряхнулась и повернулась, чтобы полностьюрассмотреть комнату. Комната невероятно не правильная, все пропорции как-тонарушены, так что стены всегда кажутся чуть длиннее, чем способен выдержатьглаз, а в другом направлении, наоборот, чуть короче; значит, они хотят, чтобы яздесь спала, недоверчиво подумала Элеанор; какие кошмары ждут, затаившись вэтих высоких углах, какое дыхание безмозглого страха коснется моего рта… Онаснова встряхнулась. Спокойнее, сказала она себе, спокойнее, Элеанор”.