Бруклине и Ньюарке. Он умел заставить подследственных давать показания друг против друга. Он также хорошо знал, как собирать и обрабатывать улики по крупным делам, связанным с вымогательством, и действовать одновременно против нескольких лидеров преступных группировок. Вышак великолепно работал с документами и столь же блестяще отстаивал свои доводы в суде. Он научился предугадывать ход рассуждений адвокатов. Его развитая интуиция безошибочно подсказывала ему, кто из их подзащитных сразу сознается, а кто будет упираться до последнего.

Но хотя Вышак и привез в город свою хорошо отработанную тактику, он не был готов к бостонским закулисным играм. Его характер энтузиаста имел явный нью-йоркский оттенок, напоминающий обоюдоострое лезвие. Не каждый был от него в восторге. Опытный в ведении дел и составлении солидных обвинений, всегда опиравшийся на собственные правила игры и здравый смысл, он притягивал к себе хороших работников, а не выскочек и болтунов. Он пренебрежительно отозвался об одном из агентов как «об осле, застрявшем в болоте». На одном из первых совещаний с лучшими союзниками, которых он только мог найти в Бостоне, – натерпевшейся от Балджера полицией штата – Вышак выступил против одного из детективов, окрестив его «упрямым сукиным сыном, жлобом из Нью-Джерси, который еще будет объяснять нам, как тут все устроено». И только самый узкий круг друзей знал Вышака как великолепного юмориста, умевшего превратить любое скучное застолье в незабываемое событие своими ехидными замечаниями и неожиданными выходками. Он подшучивал над тем, как его ненавидят все – даже собственная семья. И когда на одной из рождественских вечеринок в пунш добавили чересчур много спиртного (или чего-то еще) и пьяные секретарши стали натыкаться на стены, не кто иной, как Вышак, наблюдал за ними с озорной улыбкой.

Хотя он уже много лет назад разработал все необходимые стратегии, его базовый подход было нетрудно понять. Обладая невероятным чутьем на слабое звено в любом преступном сообществе, он использовал свой главный инструмент – так называемый выбор Хобсона[107]. Подозреваемому предлагалось стать или подследственным, или свидетелем. Или ты сотрудничаешь, или собираешь вещички в тюрьму. Роберт Шекетофф, адвокат, часто выступавший в суде против Вышака, уважал его интеллект, но считал его фанатиком. «Я не понимаю, как государство может уничтожать отдельного человека на основании теории о том, что уничтожение достаточного количества людей неизбежно приведет к общему благу», – объяснял Шекетофф. По поводу стратегии Вышака он только морщился, но признавал: «Да, она в самом деле работает».

Годами Вышак противостоял судьям и адвокатам, размахивая руками, повышая голос, выпячивая подбородок. Во время одного из особенно бурных заседаний раздраженный судья швырнул свои очки на скамью и закричал Вышаку: «Да остановитесь же вы, в конце концов!»

Добровольных свидетелей Вышак равнодушно приветствовал, а затем сразу переходил к делу. Однажды он насел на агента ФБР задавая вопросы с интенсивностью пулемета. «Расскажите нам, о чем вы на самом деле думаете», – потребовал он от федерала, который, как почти все в бостонском отделении Бюро, недолюбливал прокурора. Каждый раз, когда агент начинал отвечать, Вышак выпаливал следующий вопрос, пока судья не запротестовал: «Ну дайте же ему ответить».

Поначалу Брайан Келли казался хорошим дополнением к Фреду Вышаку. Пусть Келли и не имел такого опыта, который мог привнести в громкое дело Вышак, но молодой прокурор отчаянно хотел заниматься такими делами. Их объединяло пренебрежение к «офисной политике», хотя у Келли имелся более традиционный «багаж» для должности федерального прокурора: он был ультраконсервативным, что выделяло его даже среди республиканцев. Закончивший с отличием Дартмутский колледж, он был в своих убеждениях правее, чем «Национальное обозрение»[108]. И в отличие от множества одержимых карьерой прокуроров, Келли не особо волновало, если он проигрывал какое-либо дело в суде; он старался учиться на своих ошибках. Но важнее всего было то, что он неплохо себя чувствовал рядом с острым языком Вышака и его не менее острыми локтями. Ему удавалось даже рассмешить Вышака и несколько остудить его кипучую энергию. Когда остальные в ярости бурчали: «Не могу поверить, что он такое сказал!» Келли только улыбался и говорил: «Да ладно вам» или «Откуда вы все такие умные?» У Келли были придуманы прозвища для каждого, Вышак звался «Фредо», по имени персонажа из «Крестного отца».

В дополнение к схожему темпераменту Келли обладал непревзойденными лидерскими качествами и организаторскими способностями, а также умел наводить мосты, разрушенные Вышаком. Через несколько лет прокуроры стали так же неразлучны, как Балджер и Флемми, подыгрывая друг другу в суде и вне его. Больше всего они наслаждались перепалками в зале суда и с восторгом принимали вызовы. В борьбе с Уайти Балджером им придется столкнуться и с тем и с другим.

И Вышак, и Келли в глубине души отвергали укоренившееся мнение о том, что ФБР – лучший клиент ведомства. Оба работали на должности федеральных прокуроров, что предполагало взаимодействие с агентами из разных ведомств, а не только из Бюро. Это вполне соответствовало девизу Вышака: «Не надо валять дурака – просто расследуйте дела. Одни проиграете, зато выиграете другие».

Через некоторое время к команде Вышака и Келли присоединился еще один прокурор, Джеймс Герберт, который считался лучшим писателем в ведомстве. Составленная им документация была под стать ему – логичному, образованному, щепетильному. Не такой сумасбродный, как его новые коллеги, Герберт был своего рода уравновешенным «нотариусом», хладнокровно и уверенно доводящим дела до нужного конца в зале судебных заседаний. У него была превосходная характеристика от «Лиги плюща», типичное для юриста его уровня «эссе» на три страницы, что ни в какое сравнение не идет с четырьмя абзацами Вышака.

* * *

Первым препятствием, с которым столкнулся Вышак, едва приступив к охоте на Балджера, был местный уклад. Многие прокуроры, как правило, сосредоточивались на делах, связанных с Коза ностра, и послушно следовали наводкам ФБР. Это была долгая унылая серия дел, целое десятилетие возглавлявшихся Джеремайей О’Салливаном и затем, после его отставки, помощниками федерального прокурора Дианой Коттмайер и Джеффри Ауэрханом. Дружественный ФБР контингент возглавлялся Джимом Рингом и Коттмайер – компетентным помощником прокурора на процессе Анджуло и верной ученицей О’Салливана. Первая попытка Вышака открыть дело против Балджера не встретила явного сопротивления. Ему никто не говорил: «Это бесполезно». Скорее говорили нечто вроде: «Да, это интересно. Давайте обсудим это позже».

Потом на сцене появился Хоуи Винтер. К концу 1989 года Хоуи уже несколько лет как вышел из тюрьмы и теперь жил в уединении в массачусетской глубинке, работая в гараже и держась подальше от Бостона, ибо находился на условно-досрочном освобождении. Для Винтера настали трудные времена: ему пришлось жить на компенсацию за травму,