Феррара и Джей Руссо присутствовали на церемонии, кивали головами и улыбались. Покидая эту «литургию верности», Феррара сказал: «Только духам известно, что здесь в реальности сегодня произошло, клянусь».

Оказалось, не только духам. Уайти Балджер опять довольно потирал руки в сторонке, наблюдая, как еще один крестный отец мафии оказался повержен, предоставив федералам доказательства собственных занятий вымогательством, записанные на магнитофонную пленку. В очередной раз высокопоставленному мафиозо предстояло вскоре предстать перед судом и признать себя виновным в тяжких преступлениях. Патриарка, с самым коротким списком совершенных деяний, получил восемь лет, Руссо приговорили к шестнадцати, Феррара получил больше всех – двадцать два года. В очередной раз Уайти и Стиви помогли посадить своих врагов, а потом заняли их место.

Разрушенная мафиозная «вертикаль» открыла дорогу на вершину партнеру Стиви еще с 1960-х – Фрэнку «Кадиллаку» Салемме. Только что вышедший из тюрьмы Салемме планировал быстрое восхождение. Он восстановил тесный альянс с Флемми: получилось своеобразное воссоединение их «убойной банды» образца поздних 1960-х, когда они вместе убивали «на заказ» для Ларри Дзаннино. Салемме вскоре предстояло пережить попытку покушения (впрочем, довольно неуклюжего) у дверей закусочной, и он обвинил во всем Феррару. Но попытка убийства не изменила его амбициозный план возглавить мафию и заключить союз с Флемми и Балджером.

Под ногами правоохранителей также зашаталась земля. В 1990 году вышел на пенсию Джон Коннолли. Его коллеги устроили ему чествование на шумной прощальной вечеринке, после чего Коннолли занял непыльную должность начальника службы безопасности в «Бостон Эдисон» – компании, которой покровительствовал председатель сената Уильям Балджер. Почти одновременно с этим Коннолли переехал в кондоминиум в Южном Бостоне, и его соседями стали Кевин Уикс и Уайти Балджер. Коннолли быстро продвинулся по новой служебной лестнице к посту корпоративного лоббиста в сенате, с зарплатой в 120 тысяч долларов. Из офиса в «Пруденшиал Тауэр» с окнами на Бостонский залив Коннолли вел работу с законодателями из ведомства Билли Балджера, а также лоббировал некоторые проекты компании в Вашингтоне. Но его интересы оставались довольно узкими. На стене в кабинете Балджера, увешанной фотографиями местных политиков и спортсменов, нашлось место и для фотографии Теда Уильямса, иконы его детства.

Балджер, оставшийся без поддержки Коннолли, начал потихоньку сворачивать дела, сосредоточившись в основном на своих активах в Южном Бостоне и не начиная ничего нового. Он даже составил типично балджеровский пенсионный план: «выиграл» в государственную лотерею. После того как выигрышный лотерейный билет был продан в принадлежащем ему супермаркете «Ротари», Балджер сообщил счастливому обладателю выигрыша в 14 миллионов долларов, что в его интересах будет наладить отношения с новым деловым партнером. Уайти и двое его подручных оставили выигравшему покупателю половину всей суммы. Балджер задекларировал примерно 89 тысяч долларов годового дохода после уплаты налогов в качестве своеобразной «пенсии», которая могла поддержать его привычный уровень жизни и защитить от проверок все более подозрительной налоговой службы.

В свою очередь, Флемми запустил свой «премиальный» пенсионный план через инвестиционные фонды недвижимости, которые он контролировал с помощью своих родственников. 1990-е были отмечены его экспансией в самый фешенебельный район Бостона, когда-то известный как «Браминская крепость Бэк-бэй». В 1992 году он потратил полтора миллиона долларов наличными на покупку кондоминиума из шести секций, двух зданий поменьше и кое-какой жилой недвижимости в соседних пригородах.

На заре нового десятилетия Коза ностра претерпевала очередное ослабление, а управлявшийся Балджером клан Уинтер-Хилл продолжал свое движение вверх, на пик преступной иерархии. С обеих сторон границы главные игроки начали пожинать урожай, посеянный еще в 1980-х.

Уайти Балджер получал легальный доход впервые с тех пор, как в юности работал сторожем в суде.

Стиви Флемми заработал 360 тысяч долларов на продаже одного из принадлежавших ему зданий в Бэк-бэй.

Джон Коннолли получил высокий пост в крупной компании.

Джеремайя О’Салливан зарабатывал триста долларов в час как корпоративный юрист в одной из респектабельных юридических контор Бостона. Агент ФБР Джим Ринг вскоре присоединился к нему в должности следователя.

Только Джону Моррису не везло в начале десятилетия. Он едва уцелел после служебной проверки утечки информации в «Бостон Глоб». Пытаясь восстановить душевное равновесие, он добился перевода в Вашингтон с помощью новой восходящей звезды Бюро, Ларри Потса, когда-то работавшего в Бостоне. Вскоре после этого ему наконец удалось получить назначение, о котором он всегда мечтал, и занять место заместителя начальника отделения ФБР в Лос-Анджелесе.

* * *

А потом появился Фред Вышак. Уроженец Бостона, Вышак был «старой новой кровью», вернувшись домой после десятилетия, проведенного в борьбе с преступностью в жестоких и опасных Бруклине и Нью-Джерси. Он занял место прокурора в 1989 году, обладая репутацией человека, который не выносит глупцов и не бросает слов на ветер. У него не было ни времени, ни терпения по отношению к агентам, которые либо противились ему, либо были себе на уме. В отличие от среднестатистического федерального прокурора с университетским дипломом, входящего в «Лигу плюща»[106] и не имеющего знаний о реальных уличных нравах, Вышак не мечтал о продвижении по службе. Он просто хотел заниматься расследованиями – и чем они крупнее, тем лучше. В первые же недели Вышак задался вопросом: как могло получиться, что никто хорошенько не проверил этого Балджера?

Ему, конечно, объяснили, что Балджер практически неуловим, умен и изворотлив, никогда сам не говорит по телефону, не общается непосредственно с исполнителями преступлений, постоянно дурит УБН, полицию штата, а совсем недавно провел и бостонскую полицию. К тому же, объясняли Вышаку, теперь уже и не стоило гоняться за Балджером. Почему бы не проверить нового крестного отца мафии, Фрэнка «Кадиллака» Салемме, – вполне возможно, он потянет на громкое дело?

Вышак только усмехался, а его скептический взгляд словно говорил: «Да ну, вы серьезно?» В Нью-Джерси он насмотрелся на настоящих мафиози, по сравнению с которыми преемники Анджуло вроде Салемме казались просто дешевыми букмекерами. По правде сказать, в Ньюарке Вышак совсем недавно добился значительного успеха – приговора для крестного отца всей городской мафии, человека, который настолько подмял под себя профсоюзы, что ежегодно вытряхивал миллионы долларов у подрядчиков, зависевших от работников – членов профсоюза и условий работы. На тот момент Вышаку было немногим больше тридцати лет, но сомневаться в себе он не стал, а просто вызвал к себе начальника отделения ФБР по Ньюарку и скомандовал: «Начали!»

Вышак прекрасно знал различия между крупной и мелкой «рыбой». Поэтому, как только он ознакомился с преступным миром Бостона, сразу же вернулся к Балджеру. Его по-прежнему мучил вопрос: «Почему никто не обращал внимания на столь очевидную цель?»

К тому времени, когда он приехал в Бостон тридцатисемилетним прокурором, Вышак имел уже десятилетний опыт успешных расследований в