Рыцарь Ордена денег не получает. Все рыцарские ордена объявили себя нищенствующими. Богатеет не рыцарь Ордена, а сам Орден. Но зато и нищих наследников-бастардов такой рыцарь после себя не оставляет. Просто обрубается одна из ниточек славного рода. А сам род процветает.

Но и рыцарь ордена и наёмник, у них одна цель в жизни: прославить свой род. Умри, но род свой прославь! Иначе не будет тебе царствия Божия. Дерись, сражайся, ищи войну, лей реки крови, чтобы о тебе сказали: «Это настоящий герой! Недаром он из знаменитого рода такого-то!». И тогда ты попадёшь на небеса. И сам Святой Пётр, покровитель рыцарства, отомкнёт перед тобой ворота рая. Если же ты каким-то поступком посрамишь свой род, если станешь разбойником, клятвопреступником или струсишь на поле боя, нет тебе оправдания! И после смерти нет оправдания. И во веки веков нет оправдания.

Поэтому нет для рыцаря лучшей доли, чем умереть, прославившись на поле боя. Знаешь, как умер Иоанн Люксембургский, король Богемии и титулярный король Польши? Он ослеп в одном из военных походов, кстати, против литовцев. Потом, уже слепой, он предпринял ещё один поход против них же! А погиб он в битве при Креси. Вместе с сыном он приехал на битву. Сын отправился на сражение чуть раньше, а Иоанн Слепой приказал рассказывать ему о том, что происходило перед глазами его приближённых. А потом, когда накал битвы стал совсем ужасен, приказал привязать его к седлу, взял в руки верный меч, и поскакал в составе французских войск на англичан! Слепой! Видели, как он сокрушил своим мечом по крайней мере троих, а потом рыцарь пропал из виду. Только на следующее утро король был найден мёртвым на земле, возле своего мёртвого коня… Вот пример для настоящего рыцаря! Вот он, идеал! Я уверен, что теперь он наблюдает с небес за нами, ибо душа его была душой рыцаря! А душе не нужны глаза из плоти, чтобы наблюдать…

— Подожди! — я попытался ухватиться за мысль, как за соломинку, — Ты говоришь, что всё достаётся только первому сыну потому, что маленькое поместье не прокормит всех? А если я… хм!.. ну, скажем, вымолю у Бога, чтобы урожаи были по три-четыре за год? Если даже маленькое поле сможет прокормить целую ораву? Что тогда?

Брат Томас посмотрел на меня снисходительно.

— Вот я. Четвёртый мальчик. Допустим, ты уговорил Бога и тот вообще кормит нас манной небесной и перепелами, как когда-то евреев кормил, по пути из Египта… Но тогда все наши фамильные земли придётся делить на четыре части! Так? А потом у каждого из братьев родится ещё по четверо мальчишек. У каждого окажется одна шестнадцатая часть поместий? А потом? А ещё потом? Я тебе скажу, что будет потом! Потом поместье каждого из нас сравняется с полем обычного земледельца! И чем мы будем отличаться? Если Господь нас всех одинаково кормит? Нет, Андреас! Рыцарь должен оставаться рыцарем! Владетелем! Сеньором! И если для этого кому-то из его детей придётся стать наёмником или уйти в рыцарский орден… добывать славу и честь роду… ну, что ж? Так Господь распорядился! Но не дробить поместья! Только приращивать!

— Да… уж… — я дико огляделся вокруг.

Там и сям ходили рыцари, переговаривались, смеялись или хмурились, спешили по своим делам или неторопливо общались, чистили оружие и выгуливали коней… И все они были смертниками! Все искали, как умереть. Но не просто умереть, а погибнуть славной смертью. О которой менестрели баллады петь будут. Ни у кого не было другого дела в этом мире! Ни построить дом, ни завести семью, ни выращивать урожай, ни управлять добрым хозяйством… Только война, кровь, и геройская гибель. У меня мурашки по спине побежали.

Теперь мне многое стало понятным. И почему глупый «бой тридцати» считается эталоном рыцарства. И почему крестоносцы никого не щадят. Я слышал, когда Орден воевал за крепость Данциг, было обезглавлено десять тысяч человек. Когда Орден воевал за Жемайтию, там вообще погибших не считали. И не спрашивали у пойманных, хотят ли они стать добрыми католиками. Просто рубили всех, до кого рука достанет. Казалось бы, почему? А потому что они сами смертники. Их самих никому не жаль. Ну и ответ соответствует. Будь отважным в бою, а потом твори, что захочешь. Всё простится на небесах! Может, сами рыцари и не сформулируют своё отношение к жизни так чётко и внятно, как это сделал брат Томас, но всем своим существом, даже не сознанием, а подсознанием, каждый чувствует то, о чём я сейчас думаю. Интересно, кто же придумал такую хитрую модель? Кому это выгодно? Почему, к примеру, эти рыцари не бьют друг друга прямо в крепости? Отважно и геройски? Кто направляет их, организует и кто главный получатель выгоды? Ведь, есть кто-то, кто получает выгоду? Если верить брату Томасу, что надо копнуть глубже, чтобы понять? Император? Короли? Ой, вряд ли! Конечно, королям и императорам выгодно, что в любой момент они могут набрать любое количество войска. Абсолютно любое! На сколько хватит кошелька. Могут нанять наёмников или даже призвать целые рыцарские ордена. Были бы деньги. Но главные бенефициары всё же не они. Точно так же собрать войско могут и другие короли и императоры, уже против них. А кто же может быть уверен, что НИКОГДА ни рыцари, ни наёмники, не пойдут против него?

Церковь… Только Церковь может управлять всеми процессами в этом огромном мире, получая прибыль с любой войны, по своему желанию организовывая Крестовые походы, благословляя на войну или предавая анафеме отступников, а главное — обещая райское блаженство тем, кто будет безжалостно проливать и свою и чужую кровь, ради торжества её же, матери нашей, Святой Церкви… Вот она, главная пружина этого мира!

Мне вдруг стало понятно, почему папы так и не подчинили себе всю Империю. Им это не надо! Тогда придётся терпеть, что в твоей же империи рыцари друг друга режут! Нет-нет! Пусть режут в чужих королевствах! А доход от этого будет течь в твои сокровищницы… Ибо, сокровищницы рыцарских орденов это тоже сокровищницы Церкви. И в любой момент Церковь может зачерпнуть оттуда полной горстью. А рыцарей отправить на новые грабежи. Да-да, давайте называть вещи своими именами. Просто, так выстроен железный механизм текущей действительности.

А ведь я чуть было не стал песчинкой, которая попалась между колёсиками этого ужасного механизма. Меня чуть не признали еретиком и язычником! Меня передёрнуло. Ну, что ж! Механизм не перемолол песчинку, выплюнул её