Сегодняшнее человечество как овечье стадо.Пастухи мрака стремительно гонят его к обрыву, щелкая бичами спешки,потребительства, гнева, жадности, эгоизма, чтобы не было времени поднять головуи увидеть небо. Задние овцы, ничего не видя, кроме других овец, и не слышаничего, кроме щелчков бича, поджимают передних. Передние же срываются впропасть и не успевают даже заблеять. Задача же нас, стражей, понимающих, что происходит,тянуть человечество за собой, кричать, чтобы овцы нас услышали, чтобы поднялижвачные морды от травы и чтобы увидели небо! Для многих, уверен, это будетспасением.

Теперь о грустном:

Наш агент в Тартаре стал чистым светом иперешел в вечность! Его последнее сообщение очень пострадало, и нам удалосьпрочесть лишь несколько строк. Все же из него понятно, что мрак готовит новуюоперацию. Суть ее неясна, но известно, что операция будет проводиться вПетербурге. Лигул отослал некое секретное распоряжение Арею. В чем оно состоит,мы не знаем. На всякий случай мы усилили охрану всех объектов света в Питере,однако в случае внезапного и массированного нападения ни одна охрана,разумеется, не может считаться достаточно надежной.

Буду признателен, если ты попросишь Эссиорха иДафну связаться с Мефодием. Возможно, ему удастся что-то разузнать. Я прекраснопонимаю, что задание опасно, а сам Мефодий не стал еще истинным светом по духу.Он лишь формально служит ему, как прежде формально служил мраку. Однако другоговыхода у нас сейчас нет.

Пусть Мефодий будет предельно осторожным и неверит себе ни на миг до последнего своего вздоха. Он еще слаб, мрак жебесконечно и многообразно хитер. Жизнь вечная не терпит пустоты. Пусть помнит,что как только человека хотя бы на миг оставит свет, его тотчас наполнит тьма.

С любовью,

твой дядя Троил».

– Ну вот и ответ, нужно ли откликаться наприглашение Арея! – сказал Эссиорх.

Закончив читать, он по ритуалу хранителейтрепетно коснулся лбом подписи Троила.

– Как жалко, что у меня нет дядюшки,который избавляет меня от излишков свободного времени, – насмешливо встрялМеф.

У него не всегда хватало благородства, чтобывовремя остановиться и перестать доводить Корнелия. Дафна напряглась. Она оченьне любила, когда Меф начинал шутить над тем, что дорого свету. Шутки шутками,но сколько людей уже дошутилось и сколько еще дошутится.

– Твой дядя – Эдя! Умей ценить то, что утебя есть, – сказала она.

Меф уже обувался в коридоре, когда Даф быстрошепнула Эссиорху:

– Почему Троил думает, что Меф сможет? Онже еще не готов!

– Да, не готов. Но у него естьнастойчивость. Это еще не дело, но уже полдела. А еще у него есть ты, а у тебяя и Корнелий, – успокоил ее Эссиорх.

Чтобы в тебе что-то хорошее проросло,вскапывать себя надо, рыхлить как землю, лопатой бить, голодом морить, сапогомсебя пинать. Без этого ничего не будет. Совсем ничего.

«Книга Света»

Зозо сломала сигарету о край пепельницы.Вырвавшись с работы на обеденный перерыв, она сидела у брата в бывшембомбоубежище, которое обзавелось синим козырьком, как модничающий дедокбейсболкой.

– Разве ты куришь? – изумился Эдя.

– Я и не пытаюсь. Я психую! –всхлипнула Зозо. – У меня все скверно! Сын вылетел из гимназии. На работедостали! Треть отдела в отпуске, треть в декрете! А у меня ни отпуска, нидекрета, ни даже перспектив того или другого! Я завалена бумагами вышепереносицы. Личная жизнь – стоячее болото. Пожалей же меня, Эдуард! Ты мойединственный брат! Моя надежда и опора! Моя крепостная стена!

«Крепостная стена» поежилась. Хаврон всегданапрягался, когда сестра называла его «Эдуардом». Это как минимум означало, чтона него сейчас попытаются спихнуть чужую проблему. Эдя попытался упредитьсестру в атаке.

– Я никого не жалею! Я совершеннобезжалостный! – напомнил он. – И вообще: с кем это недавно ты сюдаприходила? Такой дядька в прямоугольных очках с лицом насморочного умняшки? А?

– Какое тебе дело? Ну, ЛеонидБурлаков, – неохотно отвечала Зозо.

Неохотно – потому, что портрет, несмотря наехидство, был узнаваем.

– Бурлаков? Хм… Кто такой?

– Доктор.

– Каких науков дохтырь? – спросилЭдя, знавший, что его сестра предпочитает мужчин, клейменных образованием.

– Никаких… Помнишь, я зубы лечить ходила?Он стоматолог, – призналась Зозо застенчиво.

Зубной врач Леонид Бурлаков был красивый,породистый, уверенный в себе мужчина с благородной осанкой, медлительнымидвижениями и внушающим уважение голосом. Эдакий актер в амплуа положительногобизнесмена в дневном сериале для домохозяек.

Зозо, однако, не обольщалась и влюбляться себене позволяла. Многократно обжегшись, мать Мефодия усвоила железное правило.Делать на кого-либо ставку и возлагать надежды никогда нельзя впритык. Всегданадо оставить запас на глупость и непредсказуемые поступки. Чем больше запас,тем надежнее защита от разочарований.

По лицу брата Зозо определила, что словом«стоматолог» самолично вручила Хаврону в руки дубину. Как нередко бывало с нимна работе, Эдю ужалила болтливая пчелка. Жажда физической деятельностиовладевала им в основном дома, да и то когда он занимался ерундой. Например,заталкивал в мусоропровод старый стул, разрубая его по кусочкам кухоннымтопориком, а то, что могло застрять, сжигая на газовой плите. Спустить стул влифте и отнести на помойку по дороге на работу – это для Эди было слишкомпросто и неинтересно.

– Ну-ка, ну-ка! Дай пофантазирую, какойон! Мягкий такой? Вкрадчивый? Часто улыбается? Быстро касается пальцами щеки?Обволакивает тебя теплом, любовью, утверждает, что никогда не видел такихчудесных зубов, не верит рентгену, не надевает маски, болтает без умолку,делает все по наитию, а потом требует кучу денег за пломбу, которая вывалитсячерез месяц? Да?

– А вот и не угадал! В лужу сел! –радостно сказала Зозо.

Эдя не огорчился.

– Тогда еще попытка! Последняя! Небосьжутко важничает, запугивает, надевает по две пары перчаток, качает головой,зловеще молчит, а если и говорит, то утверждает, что никогда не видел такогозапущенного рта. Каждую секунду меняет маску и протирается спиртом, чтобы оттебя ничем не заразиться, сто раз посылает на рентген и про каждую дырку в зуберассуждает так, что хочется отдать ему все деньги и больше никогда неприходить? Но пломба опять же вываливается через тот же месяц.