– Я знаю о тебе все! – сказал тогдачеловечек. – Твоя судьба передо мной как на ладони! В позапрошлой жизни тыбыл лошадью! Небольшой такой лошадкой, ближе к пони. В прошлой – тайваньскимкрестьянином. В следующей, возможно, ты станешь президентом объединенных Америкили, на худой конец, королем Норвегии. Но это при неблагоприятном раскладе. Атак – меть выше! Что там какой-то король!

– Что, правда? – обрадовалсяБурлаков.

– Разумеется! Ты имеешь для этого всезадатки и отлично это знаешь! Но пока – увы! – придется немногопоработать.

Потом человечек стал требовать от Бурлаковавсяких мелких услуг, и всякий раз Леонид их исполнял. К сожалению, с каждымразом человечек становился все наглее и все реже напоминал Леле, что тот ужебез пяти минут президент всех Америк. Бурлакову это не нравилось, но он слишкомувлекся, чтобы остановиться.

Человечек с мелкими зубками, сидевший вкресле, ухмыльнулся и задиристо брызнул в Леонида штучкой для ополаскиваниярта. На миг бедному зубодробилкину показалось, что мягкое пришибленное лицо иглазки с несвежими белками, внезапно надвинувшись, прогорклой кухонной мочалкойкоснулись его сердца.

– Значит, в субботу встречаемся? Кактолько зуб будет у меня? – спросил Бурлаков взволнованно.

– Как только, так сразу! Толькосвистните, ваше величество!

Собрав узкие губы в трубочку, человечек подулна пальцы. За спиной у Леонида сам собой включился зубоврачебный бор. Бурлаковнервно оглянулся. Когда он вновь перевел взгляд на кресло, человечка с мятымлицом на нем уже не было. Само же кресло пахло несвежим бельем, на неделюзабытым в корзине на стиральной машине.

Недавний же гость Леонида уже шагал поКамергерскому переулку, озабоченно вглядываясь в тучи, не мелькнет ли гдебоевая двойка златокрылых.

Тухломону не требовался телефон, чтобысвязаться с тем, кто его послал. Не прошло и минуты, а тот уже сам возник передним, красивый, молодой и небрежный, как античный бог.

– Почему нельзя было просто его выкрасть?Всего-то и делов: обыскать квартиру! Да я и так знаю, где он лежит, –полюбопытствовал Тухломон, сообщив о результатах встречи с Бурлаковым.

– Красть нельзя. Важно, чтобы зуб даламать, – услышал Тухломон краткий ответ, вползший к нему в ухо, точномогильный червь.

Надо им как-то культурно, мягко и без мордобояобъяснить, что жизнь человека – это не только права, но и обязанности. А правакачать всякая сволочь может.

Диалоги златокрылых.

Неформальное совещание

Отогнув строительную сетку, скрывавшуюрезиденцию мрака на Большой Дмитровке, 13, Мефодий и Дафна услышали жалобноеповизгивание. Верещал толстый кокетливый суккуб с татуированным ухом, лбомкоторого сердитый Петруччо Чимоданов прибивал к двери бумажку:

«Приема!!! нет!!! касается! всех!!!»

Судя по завышенному количеству восклицательныхзнаков в самых неподходящих местах, бедного Чимоданова порядком утомилаканцелярская рутина. Вбив лбом суккуба последнюю кнопку, Петруччо отпустил егозагривок и только после этого соблаговолил заметить Мефодия и Дафну. Брови унего топорщились, как ежиные колючки.

– Привет! – сказал Меф.

– Взаимные приветствия! – безособого восторга отозвался Петруччо.

Он вскинул колено, технично вывел бедро ихорошим ударом под пятую точку объяснил суккубу, что его больше не задерживают.Суккуб вылетел наружу сквозь прорезь в сетке, но тотчас вскочил, отряхнулся икокетливым зайчиком запрыгал к метро, бросая влажные взгляды на прохожих.

– Жалкий он. И жалко его, –сострадательно сказала Даф, успевшая немного отвыкнуть от обычных в канцеляриимрака порядков.

Едва она сказала это, как толстый суккубмгновенно обернулся и, высунув язык, страстно и с вызовом облизал синеватыегубы. Дафна передернулась и зареклась впредь жалеть суккубов, какими бынесчастненькими они ни казались.

Чимоданов придержал дверь резиденции,пропуская Мефодия и Дафну внутрь.

– Если к Арею, ищи не в кабинете! Он в твоейбывшей комнате, – сообщил он Мефу.

Буслаев встревожился. Что он там, интересно,делает? Хотя у Петруччо это, наверное, спрашивать бесполезно.

– Не знаешь, зачем он меня позвал? –спросил Меф.

Как прежде Мошкина, вопрос поставил Чимодановав тупик. Должно быть, не меньшее недоумение испытал древний изобретателькаменного топора, когда у него потребовали техническую документацию на егоизобретение.

– Без понятия, – сказал он.

Оказавшись в резиденции, Меф с интересомосмотрелся. В приемной все было как обычно. На секретарском столе успелаобразоваться гора неразобранных бумаг. В отсутствие Улиты первую скрипку вканцелярии играла Ната. Она прохаживалась из угла в угол и поглядывала посторонам. Ее лицо показалось Мефу изменившимся, причем не в лучшую сторону.

Кажется, Нату постепенно постигала судьбапопкорна. Как кукуруза в раскаленной печи, она вздувалась от пустоты ивзрывалась от лени. Недаром Эссиорх как-то сравнивал душу человеческую состаканом. Если вылить из нее свет, она мгновенно заполнится тьмой. Мирозданиене терпит пустоты.

Увидев Мефа, Ната мельком улыбнулась ему итотчас, изображая деятельность, заорала на Евгешу:

– Ну где она? Где? Куда мне договораподшивать?

– Не знаю! Тут вроде лежала, а теперьнету.

– Мошкин, ты уникум! Ты единственный завсю историю мрака ухитрился посеять нетеряющуюся папку с документами!

– А она была нетеряющаяся, да? –поникая головой, привычно засомневался Евгеша.

Ната яростно фыркнула.

– Мошкин, ты правда дурак илиприкидываешься? Я порой думаю, что ты нарочно играешь в мазокатора!

– А кто такой «мазокатор»? –заинтересовался Евгеша.

Полученный от Наты ответ его не порадовал.

– Серединка между мазохистом ипровокатором. Представь себе дурня, который постоянно ставит любимую чашку накрай стола, чтобы потом поплакаться, что ее разбили!