Меф привычно поднялся на второй этаж. Дафнашла за ним, чувствуя вязкое сопротивление тьмы, которой была пронизана всявнутренность старого дома. Тьма незримо налипала на нее, кристаллизовалась ввиде десятков мелких страхов и скверных помыслов, и уже несколько мгновенийспустя Дафна ощутила себя внутренне захватанной и нечистой. Она испытывалаомерзение, подобное тому, которое испытывает нормальный человек, когда заходитв крайне грязный и загаженный загородный туалет.

«И как я жила здесь? Это же просто клоака!» –подумала она с ужасом и мысленно, не прикасаясь даже к флейте, воспроизвелакороткую маголодию света.

Тьма на секунду трусливо отпрянула, заметалась,но тотчас вновь принялась жалить, как раззадоренный осиный рой.

Меф постучал. Ему никто не ответил. Тогда,толкнув дверь своей бывшей комнаты, Мефодий вошел. Дафна хотела скользнутьследом, но не успела. Дверь с пушечным грохотом захлопнулась у нее перед носом.Дафна потянулась к ручке, но ручка дрябло провисла у нее в ладони. Дафнаосознала, что держит в руке дохлую, почти разложившуюся змею, и с омерзением,отпустив ее, отскочила назад.

Сгоряча она схватилась за флейту, но,одумавшись, опустила ее. Здесь, в резиденции, мрак в своем праве. Если Арей нехочет впускать ее, прекрасно. Пусть не впускает. Истерикам мрака можнопротивопоставить только спокойное упорство.

Решив, что дождется Мефа здесь, Даф опустиласьна стул. Держа руки на рюкзачке с выглядывавшей из него флейтой, она со скрытымодобрением наблюдала, как Депресняк раздирает когтями диван, занимавшийпространство между дверями комнат Наты и Чимоданова. Внешне диван был самыйобычный, массовой серии, из тех, под опускавшимися крышками которых любятпрятаться дети. По темной немаркой ткани разбегались серебристые нити.

– А вот мебель, солнце мое, портить ненадо! В Москве не так много подобных диванов, – послышался рядомвкрадчивый голосок.

Даф обернулась и увидела Тухломона.Комиссионер стоял у лестницы и, точно суслик, поджав ручки, укоризненно смотрелна нее.

– Ну и кого на нем пристрелили? – сгадливым любопытством спросила Даф.

Тухломоша попытался обидеться, но не сумел заполным отсутствием каких-либо истинных эмоций.

– Никого, – сказал он.

– Тогда задушили?

– Зачем сразу задушили? Обижаешь,лапочка! Это Улиточка с Мамайчиком у нас падки на такое внешнее зло. Одномувзорванную машинку подавай, чтобы на руле кишки болтались, другой кроватку сбалдахинчиком, на которой закололи графиньку. По мне, так это все дешевка. Этотдиванчик послаще будет для понимающих. На нем один человек предал своеголучшего друга. Причем предал совсем мимолетно, без усилия, без внутреннегосопротивления, даже сам от этого ничего не выиграл. Просто так. А тот другой, чьютайну рассказали, потом на всю жизнь потерял всякую веру в дружбу, в добро,вообще в людей. Разве не прекрасно?

– Ты, конечно, подтолкнул? –спросила Даф.

Тухломон изобразил на лице такое искреннеенегодование, что сам себе поверил.

– Не буду хвастаться. Не я. Но в том-то ився прелесть, что не я! Бывает, науськиваешь, науськиваешь человека ксовершению какого-нибудь поступка – и никак. Уж и созрел, кажется, а все ручкирастопыривает, ломается и в печку не лезет! А тут вдруг такой сюрприз! В самуюгрязючку да чистенькой мордочкой! Без всякого понукания! Добровольно! Ай! Чтоты творишь, идиотка!.. Да ты вообще соображаешь, психопатка светлая, с кем тысвяза…

Дафна сердито потянула из рюкзака флейту,выдохнула, и Тухломон тонким пластилиновым слоем размазался по ступенькам. Ксожалению, здесь, в резиденции, маголодии выходили ослабленными, и уничтожитькомиссионера ей не удалось.

– Ты, гадючка светлая, скоро вспомнишьТухломошу! И Буслаев твой вспомнит! – мстительно проквакал прорезавшийсяна верхней ступеньке рот.

* * *

Меф стоял посреди комнаты, оглядываясь и непонимая, где Арей. Комната казалась пустой и мертвой. Пол был покрыт нехоженойпылью. «Книга Хамелеонов» продолжала лежать на подоконнике. На кровати, где Мефбросил их в прошлый раз, валялись алебарда, пика, два лука – один английский иодин монгольский – и куча всякого другого барахла. Похоже, только Мошкин взялподаренные ему шест и арбалет. Топор же, который он оставил Чимоданову, валялсярядом с разнесенным этим топором в щепки стулом.

«Ага, подарок не понравился. Ну вообще-тоглупо обижаться. В топорах он лучше разбирается», – подумал Меф.

Прикинув, что давно не держал в руках лука, онвзял его и потянул из колчана стрелу. Он уже накладывал ее на лук, когда слепаяволна тревоги захлестнула его. Материализовать меч он уже не успевал. Меф резкоповернулся, зачем-то пытаясь натянуть лук, но уже понимая, что это бесполезно.Он безнадежно опоздал. Тусклый, выщербленный клинок застыл в двух пальцах отего лба. Продержав его так секунды две, Арей ударил Мефа рукоятью меча в животи заставил свой меч исчезнуть.

– И эта вялая амеба – мой ученик! Тыдеградируешь стремительнее, чем я предполагал. Еще немного, и любая скучающаяфурия забьет тебя костылем, – сказал Арей.

Воздух презрительными толчками вырывался сквозьего разрубленный нос. Согнувшийся Меф кашлял на полу. Потом разогнулся исердито отбросил лук.

– Вы напали без предупреждения, а у менябыли заняты руки! – оправдываясь, сказал он. – Только мультяшныеэльфы стреляют из лука в упор!

Губы Арея тронула усмешка.

– Скорости не будет, согласен, но чутокподранить, выиграв пару секунд, чтобы доработать дядю отточенной железкой,можно и так. Опять же нежно ткнуть стрелой можно и вообще без лука. И почему тыне ушел с линии атаки? Не надо геройски ловить брошенный в тебя кирпич!Достаточно уклониться, чтобы он в тебя не попал.

Меф посмотрел на дверь.

– Где Дафна? – спросил онобеспокоенно.

– Я попросил ее немного подождатьснаружи. Девушка в серьезном мужском разговоре так же нежелательна, как летящийв лицо торт в постановке шекспировской трагедии, – заверил его Арей.

Меф понял, что еще немного, и он окончательноутратит инициативу. Рядом с Ареем он вечно ощущал себя молоденьким петушком,который пытается, взлетев на забор, дерзко прокукарекать на пролетающего орла.Но все же Меф решил попытаться кукарекнуть.

– Вы хотели поговорить со мной. Очем? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал безразлично.

– Да ни о чем особенно. Я просто решилпоработать почтальоном. Тебе письмо, – сказал Арей, протягивая Мефусвиток.

– Он вскрыт, – удивленно произнесМеф, взглянув на печать.