Он находится рядом с трупом, и если его кто-то здесьзастанет, то именно на него и падет подозрение в убийстве… ведь сюда не заходилникто, кроме него, — он сам не спускал глаз с этой злополучной двери изаметил бы любого, кто в нее вошел…

Вот черт! Влип так влип…

Короче, надо отсюда удирать как можно быстрее.

Но как?

Леня огляделся. Ведь тот, кто убил этого человека, долженбыл как-то сюда войти и, совершив убийство, каким-то образом выбраться отсюда…

За дверью туалета послышались приближающиеся шаги. Ещесовсем немного — и кто-то сюда войдет, увидит труп и Леню рядом с ним, подниметшум… Скорее всего та девка, что облилась томатным соком, уж эта заорет такзаорет, стены рухнут!

Дело шло на секунды.

В углу туалета было маленькое окошко, замазанное белойкраской. В другое время Леня не стал бы и пытаться выбраться через него —окошко было на первый взгляд слишком маленьким. Но теперь ему приходилось хвататьсядаже за соломинку.

Первым делом он плотно закрыл дверь кабинки, чтобы человек,вошедший в туалет, не сразу заметил труп. Это могло дать ему полминуты, а то инесколько минут запаса.

После этого, вспомнив свое цирковое прошлое, Леня открылшпингалет, распахнул окошко, подтянулся и высунул голову наружу.

Вдохнув холодный ночной воздух, он приободрился и вспомнилфразу из сказки Андерсена: если прошла голова, то и все остальное тожепролезет…

Однако это оказалось не так просто: голова-то пролезла, аплечи застряли. А это все Лолка, подумал Леня в раздражении, — постоянногоняет его в тренажерный зал качать мышцы, вот и накачал, так что теперь ни водно окно не пролезть. Нет, при его профессии гибкость гораздо важнее, чемсила…

Он выдохнул, извернулся, выставил одно плечо вперед… икаким-то чудом проскользнул в окошко.

Ловко спрыгнув на землю, Леня огляделся.

Он находился позади автозаправки, на самом краю Поклоннойгоры.

Под ним виднелся заснеженный склон, круто спускающийся к Суздальскимозерам. Позади, за заправкой, раздавались обычные звуки ночного города,проносились по Выборгскому шоссе машины.

Там, немного в стороне, стояла и его машина.

То есть, конечно, вовсе не его: Леня в который разпорадовался, что не поехал на эту встречу на своей собственной машине, апопросил Ухо угнать какое-нибудь неброское транспортное средство.

Так что теперь, если кто-то из посетителей или сотрудниковзаправки даже запомнил марку и номер этой машины, это не приведет милицию к нимс Лолой…

На заправке пока было тихо, из чего Леня сделал вывод, чтотруп еще не найден.

Он отряхнул одежду и, воровато оглядываясь, пробрался кмашине, сел в нее и поехал как мог быстро.

Машину он бросил в нескольких кварталах от своего дома иоставшийся путь проделал пешком. Это его взбодрило и даже немного успокоило.

Дома, разумеется, все уже крепко спали.

Из Лолиной комнаты доносилось негромкое повизгивание — этоПу И снилось, что он спаниель и хозяева взяли его на охоту.

В Лениной комнате была тишина, но когда он полез в кровать,оттуда раздалось возмущенное шипение — оказывается, Аскольд, воспользовавшисьего отсутствием, вольготно расположился поперек кровати и теперь совершенно нехотел уступать хозяину место…

Они кое-как договорились с котом о разделе территории (тоесть Аскольд милостиво уступил Лене самый краешек кровати), и Леня провалился вглубокий сон.

Ему снилась ожившая колода карт таро — Отшельник с горящимфонарем в руке брел по дороге, то и дело останавливаясь и оглядываясь посторонам, Шут бежал вприскочку, высовывая язык и дребезжа бубенцами своегопестрого колпака, величественно шествовал Император в золотой короне, следом заним кралась костлявая Смерть, опираясь на суковатый посох… а вверху, на холме,возвышалась виселица с Повешенным… Как тот человек на ночной заправке, он былповешен за одну ногу и медленно раскачивался на ветру…

Леня проснулся с головной болью, на сбившихся, скомканныхпростынях. Аскольда уже не было — видимо, беспокойный сон хозяина его тревожил,и кот удалился на кухню.

Леня поднялся, кое-как сделал зарядку (по сокращеннойпрограмме) и отправился под душ.

Сильные струи контрастного душа вернули ему хорошеесамочувствие и свежую голову.

Он решил, что не все так плохо и ему, может быть, дажеповезло: по крайней мере теперь он ни за что не станет заниматься этимичертовыми дневниками. Да уже и нужды в этом нет: наркоман, который убил этойночью человека с родимым пятном (или не наркоман, но это уже не важно),наверняка уже выбросил старухины дневники в ближайший мусорный бак, купил себедозу и успокоился.

А ему, Лене, нужно отдать старухе ее деньги и в вежливойформе дать ей понять, что он больше не занимается ее делами.

— Что-то ты, Ленечка, сегодня бледный, под глазамитени… — заботливым голосом проворковала Лола, подавая ему вторую порциюоладий, щедро политых сметаной, — ты, часом, не заболел или просто спалплохо?

Лола всегда чувствовала, когда у него неприятности, тут ееникак нельзя было обмануть. От ее внимания не ускользнул поздний уход еекомпаньона, и хотя еще более позднее его возвращение она благополучно проспала,утром Лола прекрасно знала, что Маркиз явился очень поздно и дела его не влучшем состоянии. А в том, что Леня ночью уходил куда-то именно по делу, Лолабыла уверена.

«Кот, что ли, ей рассказал?» — вяло подумал Леня, у него небыло сил что-либо скрывать.

Кот лежал на пуфике возле батареи и держался индифферентно,а точнее, просто спал. Попугай Перришон, их третий питомец, сидя в клетке,хитро посматривал через прутья.

Лола же, прекрасно изучившая своего компаньона и боевогосоратника за два с половиной года совместной жизни, знала, чем его взять. Каквсякий мужчина, Леня был падок на ласку и вкусную еду. Поэтому Лола всталапораньше и напекла оладий по рецепту ее замечательной черноморской теткиКалерии Ивановны. Лолина тетя гостила у них полгода назад, и с тех пор Леняникак не мог забыть замечательную теткину кулебяку и пирог с рыбой, а такжезапеченную баранью ногу, и гуся в яблоках, и фаршированные помидоры, а борщ-то,дивный украинский борщ, густой и красный и непременно с пампушками!

Оладьи были не простые — развела блинную муку водой, да иплюхнула тесто на сковороду. Тетя Калерия Ивановна такого не признавала. Нет,по ее рецепту полагалось завести дрожжевую опару, и когда тесто поднимется, тооладьи получаются большие и воздушные, на большой тарелке их помещается всегодве штуки.

— Да, что-то голова тяжелая, — пожаловался Леня иалчно глянул на оладьи. — А варенья нету?