Фириараль точно будет рада — она почему-то любит возиться с твоими увечьями. — Пройдя сквозь заросли, Анур вышел на перепаханную поляну, в центре которой опираясь на длинный клинок, стоял его господин, на земле перед которым сидел перепачканный в крови смертный с лицом последнего головореза и необычайно крупной левой рукой, что была покрыта черной чешуей.

— М-м-м… Мне кажется, что ты нарочно каждый раз мне что-то да ломаешь, чтобы я обязательно с ней встретился, ушастый! Иначе почему я знаю, какие ощущения чувствует человек при переломе большей части своих костей⁈ — сдавленно простонал человек и наклонив голову, посмотрел Даракасу за спину. — О, еще одна остроухая тварина нарисовалась… Кажется, твои болваны все-таки нашли сюда путь. А я-то уже начал думать, что их по дороге кабаны сожрали и нам тут придется куковать еще демоны знают сколько времени и ты все это время будешь меня мучить под видом тренировки. — Правая рука смертного была неестественно вывернута и болталась в воздухе. — Но видимо Темные Боги услышали мои молитвы и этого не случится…

Обернувшись назад, Даракас кивком поприветствовал своего заместителя — темноволосый эльф не был удивлен его появлению и Анур был уверен, что командир узнал о его присутствии еще до того, как воин лесного народа подошел к зарослям, что окружали поляну.

— Рад, что ты наконец-то смог сюда добраться… Мне бы не хотелось соглашаться с Мизаром, но кое-в чем он действительно прав — вы слегка задержались и вместо пары недель прошел уже чуть ли не месяц. Появились непредвиденные сложности?

— Слуги Улиэля слишком плотно обложили земли вашей знакомой и нам пришлось сделать небольшой крюк, чтобы обойти их посты. — пояснил причину опоздания его отряда немолодой эльф. — Эм… Господин, простите меня за наглость, но вы не можете объяснить, что тут происходит и кто этот смертный? Он будет участвовать в нашем… Деле?

Заместитель Даракаса никогда не позволил бы себе усомниться в своем командире, но наличие близкое наличие человека, что явно был уроженцем Фарола, при том, что совсем недавно они яростно сражались против этого самого королевства… Вызывало у него серьезные вопросы. Эльфы в целом были несколько консервативны в плане взаимодействия с другими расами и использование смертного в своих целях было довольно рискованным, в плане репутации, шагом.

— А что такое? Я мордашкой не вышел для вашего славного отряда? — проведя огромной когтистой ладонью по шраму на лице, парень презрительно хмыкнул. — Длинноухие…

Проигнорировав реплику парня, Анур вопросительно посмотрел на своего господина.

— Это наемник, который теперь на меня работает. Пока вас не было решил прогнать его по ускоренному методу подготовки новобранцев времен Раскола… Не могу сказать, что мы успели пройти все, но я хотя бы научил его правильно держать меч…

При упоминании сокращенного метода тренировки по загривку разменявшего уже не первую тысячу воина пробежал ощутимый холодок и он снова покосился на человека, но на этот раз уже с некоторой долей сочувствия. В свое время Анур сам проходил похожее испытание под личным надзором своего господина и потому прекрасно знал, какие страдания ждали новобранцев на этом пути.

А дело было вот в чем…

Эльфийская раса славилась своим огромным сроком жизни и вместе с этим по всему миру было известно, что лучших фехтовальщиков чем остроухие жители леса найти было невозможно — столетиями оттачивая каждое движение и вдвое больше времени уделяя общей боевой подготовке, солдаты Великого Леса почти никогда не допускали промашек в бою. Одно время остроухие воители действительно были непревзойденными бойцами, с которыми мало кто мог посоперничать в открытом бою и так длилось до самого Раскола — тогда эльфы разделились на две группы, одну из которых изгнали в пещеры. Но к огромному сожалению победителей, изгнанники не сгинули во мраке и сумели приспособиться к жестоким условиям жизни под землей. И они ничего не забыли: веками копя ненависть и вбирая в себя тьму, эти эльфы исказились — их кожа почернела, глаза налились кровью, а в сердцах осталось место лишь для злобы и ярости.

Так появились дроу — самый страшный противник, который почти ни в чем не уступал жителям Великого Леса и местами даже превосходил некогда победивший его народ: трудности жизни в недрах земли закалили темных эльфов и отсеяли из их народа самых слабых, оставив лишь тех, кто был достаточно силен, чтобы выжить в кромешном мраке, полном голодных тварей. И когда дроу вернулись на поверхность в поисках мести, воины Великого Леса оказались не готовы противостоять своим темным собратьям — долгая жизнь в мире отучила их от постоянной бдительности и Копий в то время было собрано совсем немного: на каждого готового к бою эльфа приходилось по три, а местами и по четыре красноглазых головореза.

Тогда-то Даракас, в то время еще совсем молодой офицер, предложил способ, как можно было быстро поставить в строй большое число солдат, которые пусть и уступали в плане фехтования рядовым воинам Великого Леса, но зато в бою оказывались куда более свирепыми и живучими. Способ был довольно заковыристым и часть его Анур даже сам не понимал, но вот что прекрасно отпечаталось в его памяти, так это то, что краеуголным камнем в методике его господина была боль.

Новобранцу вбивали базовые знания о владении мечом, показывали начальную стойку, а затем его начинали просто ломать… На обычных тренировках травмы тоже случались, но по задумке темноволосого эльфа переломы, растяжения, вывихи и прочие радости, которые можно получить в бою должны были стать обязательными. Рекрута заставляли страдать как можно сильнее, чтобы он сам научился правильно использовать вложенные в него знания и постоянно подлечивали, чтобы он раньше времени не отправился в чертоги Владыки Леса от такой подготовки. Как результат, за пару лет получалось натренировать воина, что был посредственным фехтовальщиком, но зато обладал звериным чутьем, невероятно высоким болевым порогом и его было практически невозможно застать врасплох — диверсанты темных эльфов сильно удивлялись, когда вроде бы спящие рядовые не открывая глаз отбивали несколько арбалетных болтов, а следом пытались отрубить голову невидимому во тьме стрелку.

Конечно, у такого способа оказался и ряд существенных минусов: помимо больших потерь среди новобранцев, что не смогли пережить суровую подготовку, он также существенно бил по казне Великого Леса — среди эльфов было мало умелых целителей, из-за чего совсем еще зеленым командирам приходилось массово закупать лечащие артефакты и зелья, которые во время войны и так были довольно недешевыми.

Также вставал вопрос о младшем командном составе, что должен был измываться над несчастными рекрутами — тренировки получались довольно опасными и следить за обучаемыми должен был умелый боец, причем в его обязанности входило не только обычное наблюдение, но и причинение новобранцам определенного уровня боли. Даракас просто физически не мог подготовить целую армию в одиночку, а потому по всему Великому Лесу пришлось искать подходящих офицеров и хорошенько им доплачивать за подобную работу — садистов среди эльфов было немного и заставлять своих сородичей страдать нравилось далеко не всем. Даже для дела.

Ну и еще одним крайне неприятным минусом было… Слишком уж хорошее качество подобной подготовки. Бойцы, которые прошли через такую тренировку стали параноиками, которые при любом шорохе начинали тянуться за оружием и жить среди мирного населения у них получалось не слишком успешно: бывали случаи, что такие воины срывались, превращались в натуральных берсеркеров и кидались на все, что двигается. Чаще всего такие эльфы сами просились на любой фронт — просто потому, что без войны они просто не могли существовать. Или становились полными психопатами, что хорошо усвоили уроки своих тренеров и полюбили причинять боль другим, но таких обычно быстро вычисляли и начинали яростно лечить — больно уж они своими повадками на дроу походили…

В общем, метод Даракаса оказался жестоким, но он позволил отразить первый натиск темных эльфов и загнать их обратно в подземелья, после чего дроу, собственно и перешли к тактике засад и скрытных ударов, а сам темноволосый эльф прочно закрепил за собой звание умелого борца с красноглазыми и занял пост командира боевого Копья. Правда, его репутация уже в то время оставляла желать