Губы Дамона искривились в улыбке, и он содрал с апельсинаеще один оранжевый завиток.

— Меня нельзя поймать, братишка, — сказал он.

— И что ты сделаешь, когда за тобой придут? Когдакто-нибудь сообразит — боже праведный, у нас на Виа Торнабуони живет чудище,которое пьет человеческую кровь? Всех поубиваешь? Дождешься, пока они выломаютвходную дверь, а потом растворишься в темноте?

Дамон с вызовом встретил взгляд брата, на его губах игралавсе та же ироничная улыбка.

— А чем не вариант? — сказал он.

— Проклятье! — сказал Стефан. — Послушайменя, Дамон. Так продолжаться не может.

— Весьма тронут тем, что ты заботишься о моейбезопасности.

— Это нечестно, Дамон. Девушку, которая не хотела…

— Нет, братишка, хотела. Даже не представляешь себе, какона хотела.

— А ты сказал ей, что именно ты собираешься сделать? Тыпредупредил ее, что бывает, когда смешаешь свою кровь с кровью вампира?Рассказал о видениях, о ночных кошмарах? Этого она хотела? — Дамон явно несобирался отвечать, и Стефан продолжил: — Ты сам знаешь, что это неправильно.

— Если честно, знаю, — сказав это, Дамон улыбнулсяодной из своих коротких нервных улыбок. Она мелькнула и тут же исчезла.

— Но тебе наплевать, — упавшим голосом сказалСтефан, глядя в сторону.

Дамон отбросил апельсин. Его интонации были нежными,бархатными.

— Видишь ли, братишка, мир полон того, что ты считаешьнеправильным, — сказал он. — Может быть, лучше расслабиться и перейтина сторону победителя? Так гораздо приятнее, поверь мне на слово.

У Стефана внутри все бурлило от ярости.

— Как ты смеешь? — резко спросил он. — ПримерКатрины тебя ничему не научил? Она тоже перешла на сторону победителя.

— Катрина слишком рано умерла, — сказал Дамон. Онопять улыбался, но взгляд его был холодным.

— И теперь ты думаешь только об одном. О мести. —Стефан смотрел на брата и чувствовал, что его грудь сдавливает страшнаятяжесть. — О мести и собственных удовольствиях, — прибавил он.

— А разве в мире есть что-нибудь другое? Удовольствия —единственное, что существует на самом деле, братишка. Удовольствия и Сила. А тыпо природе такой же охотник, как и я, — сказал Дамон. Потом он добавил: —Впрочем, не припомню, чтобы я звал тебя с собой во Флоренцию. Если тебе тут ненравится, может, поедешь в какое-нибудь другое место?

Тоска, сдавившая грудь Стефана, стала невыносимо острой, ноего ответный взгляд был непреклонным.

— Ты сам знаешь, почему я здесь, — тихо сказал он.Дамон опустил глаза, и Стефан наконец испытал чувство мрачного удовлетворения.

В голове Стефана зазвучали слова Елены. Она умирала, ееголос слабел, но Стефан слышал каждое слово. «Вы должны заботиться друг одруге. Стефан, ты обещаешь мне? Обещаешь, что вы будете заботиться друг одруге?» Он пообещал и сдержит свое слово. Сдержит, чего бы это ни стоило.

— Ты знаешь, почему я не уезжаю, — повторил онотвернувшемуся Дамону. — Ты можешь сделать вид, что тебе наплевать. Тыможешь обмануть весь мир. Но я знаю правду.

Милосерднее всего в этот момент было бы оставить Дамона впокое, но Стефан был не в том настроении, чтобы проявлять милосердие.

— И еще о той девушке, которую ты привел. ОРэйчел, — добавил он. — С волосами все в порядке, а вот цвет глаз нетот. У Елены были голубые глаза.

После этих слов он развернулся, собираясь оставить Дамона,чтобы тот побыл один и поразмыслил над его словами — естественно, если Дамонвообще способен разумно мыслить…

Он не успел дойти до двери.

* * *

— Есть! — резко сказала Мередит, глядя на горящуюсвечу и иголку.

Бонни глубоко вдохнула. Перед ней что-то разворачивалось,какая-то серебряная нить, серебряный канал связи. И она понеслась по нему, не всилах ни остановиться, ни сбавить скорость. «О господи, — думалаона, — а что будет, когда я долечу до конца и ударюсь…»

Вспышка в голове Стефана была беззвучной, бесцветной имощной, как удар грома. Одновременно он почувствовал, что какая-то сила властнотащит его куда-то вперед, и он должен следовать за ней. Это не было похоже наподсознательные импульсы, исходившие от Катрины, когда она заставляла егочто-нибудь делать; нет, это был экстрасенсорный крик. Приказ, которого нельзяослушаться.

Он понял, что внутри этой вспышки кто-то есть, но сам себене поверил.

* * *

Бонни?

Стефан! Это ты! У нас получилось!

Бонни, как ты это сделала?

Мне рассказала Елена. Честное слово, Стефан, это она. У насбеда, и нам нужен…

И вдруг все закончилось. Канал связи закрылся — свернулся доразмеров булавочной головки. Он исчез, но после него вся комната вибрировалаСилой.

Стефан с братом молча смотрели друг на друга.

* * *

Бонни шумно перевела дыхание — она и не заметила, что недышала все это время, — и открыла глаза, хотя и не помнила, как закрывалаих. Она лежала на спине. Мэтт и Мередит сидели рядом на корточках; вид у них былвстревоженный.

— Что это было? Получилось? — требовательноспросила Мередит.

— Получилось.

Они помогли ей подняться.

— Я вступила в контакт со Стефаном. Я говорила с ним.Теперь нам остается только ждать и гадать, придет он или нет.

— Ты сказала ему про Елену? — спросил Мэтт.

— Да.

— Значит, он уже в пути.

Понедельник, 8 июня,

23.15

Дорогой дневник!

Похоже, сегодня ночью у меня бессонница, так что я вполнемогу написать тебе пару строк. Весь день я ждала каких-то событий. Ведь неможет же быть, чтобы после так здорово проведенного заклятия вызова ничего неслучилось.

Но ничего не произошло. Я не пошла сегодня в школу, потомучто мама решила оставить меня дома. Ей не понравилось, что Мэтт и Мередит такдолго просидели у меня в воскресенье вечером, и она сказала, что я должнаотдохнуть. Но всякий раз, когда я ложусь в кровать, у меня перед глазами встаетлицо Сью.

На похоронах Елены речь произносил отец Сью. Кто будетпроизносить речь на похоронах Сью в среду?

Надо перестать думать обо всем этом.

Попробую-ка я еще раз заснуть. Может, если я лягу спать внаушниках, то не увижу Сью?

Бонни положила дневник в тумбочку у кровати и достала плеер.Глядя в потолок слипающимися глазами, она пробежала по частотам. В наушниках,пробиваясь сквозь помехи, зазвучал голос ведущего: