хватает только на это короткое слово. А если снова открою рот, то полетит ругань.

До боли стискиваю кулаки и дышу через нос. Мне нужно успокоиться и начать думать головой. Но выходит откровенно паршиво.

Молчание затягивается. Мама отводит взгляд, теребит накинутую на плечи шаль. Ее лицо бледнее обычного, а у губ залегли складки — всегда так, когда она расстроена или волнуется. Только сейчас мне совсем не хочется ее утешать.

— Я подам на развод.

Вижу, как вздрагивают хрупкие плечи. Мама тихонько кашляет, а на ее лице такое выражение, как будто я действительно выругалась, грязно так, со вкусом.

— Ты ведь даже не разобралась, в чем дело, Ясмина. Арсен говорит…

— Арсен? Разве он тебе сын?

— Нет, но…

— Я видела, как мой муж натягивает какую-то бабу. Подозреваю, что она у него не одна, ведь сегодня ночью он куда-то исчез на три с половиной часа. А я осталась дома глотать таблетки, потому что по милости Османова у меня хламидиоз, из-за которого я потеряла ребенка. Так с чем мне нужно было разобраться, мама⁈ — последнее уже кричу.

Сама не помню, как вскочила на ноги, в отчаянии смотрю на мать, пытаясь найти в ее взгляде хоть каплю справедливой злости, но вижу лишь испуг.

— Я тебя очень люблю, доченька, — лепечет она, протягивая ко мне руку, но я отступаю. — И всегда буду на твоей стороне! Просто Арсен… ох, он же для некоторых, как кость в горле. И есть всякие программы… Ну знаешь, монтаж и все остальное…

— Да он сам мне признался! Что «был пьян» и «один раз»… — давлюсь воздухом.

А мама прямо оживает:

— Ну вот видишь! Один раз! Он не понимал толком ничего. Уверена, ту женщину наняли конкуренты…

И она действительно в это верит! В бессилии сажусь обратно в кресло. Перед глазами звезды пляшут, и голова кружится до тошноты.

— … Ясмина, солнышко мое! — звучит откуда-то сбоку. — Не плачь! Хочешь водички⁈

Перед носом оказывается стакан. Машинально беру его и… роняю. Мама снова охает. Прижимает мою голову к плечу, гладит, целует… Шепчет, что «бывает всякое», «Арсен тебя любит» и тому подобную чушь.

А меня воротит. Кажется, будто в грязи изгваздалась, только не снаружи, а внутри. Весь мой счастливый мир в одночасье перевернулся с ног на голову, и я очутилась в каком-то уродливом Зазеркалье без возможности найти выход.

— Я все равно уйду. С твоей помощью или нет…

Мама снова охает:

— Доченька…

— … И если тебе больше нечего сказать, кроме как покрывать убийцу своего внука, — то можешь валить на все четыре стороны.

— Ясмина!

О, а вот и тон «делай-как-я-сказала». От матери не часто его услышишь. Последний раз это было перед свадьбой, когда я отказалась от выбранного стилистом платья и заодно кольца, требуя вместо ювелирного безобразия самое обычное колечко. Ведь если оно гладкое, то семейная жизнь будет такой же. Ха-ха!

— Уходи, — цежу сквозь зубы.

И отталкиваю теплые материнские руки. Как будто кусок сердца отрываю! А в ответ мне летит:

— Поумерь свою гордость, Ясмина! Женщина должна быть мудрой…

— То есть бессловесной овцой, о которую вытирают ноги?

— Женой, которая гордится тем, что она — главная в жизни мужа, а остальные — мимо проходящие девки.

— Личным опытом делишься? — язвлю в ответ.

И ойкаю, когда меня, как нашкодившего ребенка, с силой дергают за ухо.

— Только попробуй заикнуться о разводе, и ты больше нам не дочь! — рявкает та, которую я считала матерью.

Лучше бы ударила! Сцепив зубы, отталкиваю ее руку и встаю напротив. Стискиваю кулаки. А мать почему-то бледнеет.

— О, Аллах! — всхлипывает, прижимая ладони к щекам. — Ясмина, прости!

— Да пошла ты.

Разворачиваюсь и из последних сил ковыляю к дверям. Ковер под ногами мягкий, а кажется — толченое стекло. В спину летят причитания. Мать пытается остановить меня, хватает за руку, оправдывается тяжелым днем и ссорой с отцом. Давит на то, как они переживают и готовы сделать «все-все», чтобы мы с Османовым помирились.

С силой дергаю кистью, и мать наконец отстает.

— Чтобы через пять минут тебя здесь не было, — цежу, не поворачиваясь. — Или я пожалуюсь охране.

— Дочка!

Но я успеваю скрыться в соседней комнате. К счастью, у матери хватает совести не лезть. Или ее просто отвлекает звонок мобильного — слышу, как она удаляется, и по редким взволнованным фразам понимаю, что это либо отец, либо Османов.

Почти на ощупь пробираюсь к ближайшему креслу и падаю в него без сил. Осторожно касаюсь пылающих щек.

Вот он — итог моей семейной жизни. Финальная черта, под которой полный ноль. Я в ловушке. Без поддержи, без работы, фактически без денег, с маленьким ребенком на руках. А ко всему прочему Арсен наверняка за мной следит через телефон и ноутбук. Если начну дергаться — совсем закрутит гайки.

Глубина пропасти, в которую я рухнула, огромна до бесконечности. Но мы же не в чертовом средневековье! Должен быть выход! Вот только где его искать?

* * *

Арсен

Тупая овца!

Щелкаю по клавише, закрывая окно видеопроигрывателя. Да, весь дом у меня под камерами. Я прекрасно знаю, что там происходит. И, видит Аллах, с довольствием бы оторвал дражайшей теще голову — все равно ей не пользуется!

Выдыхаю раскаленный воздух.

С самого утра маюсь от головной боли, контракт еще этот идиотский… Как никогда мне необходима поддержка Ясмины. Мягкая, ненавязчивая, но придающая таких сил, что горы свернуть можно.

— Проклятье, — цежу сквозь зубы.

Спустить бы пар, как привык. Но сегодняшнее утро напрочь отбило желание. Документы моей ненаглядной понадобились, ага. Готов спорить, стоит Ясмине их получить — и через пару минут на Госуслуги прилетит заявление о разводе.

Нет, это мне совсем не нужно. Такую, как Ясмина, еще нужно постараться найти. Хотя я бы не отказался от чуть большей покорности в ее взгляде. В который раз убеждаюсь: образование хорошей жене ни к чему… А с другой стороны — было бы скучно. Да и потенциальные клиенты млели, когда я выгуливал свою супругу в обществе. Она просто создана для подобных вечеринок. Аристократичная, умная, с огоньком в глазах… Поэтому я ее выбрал, а не тупую клушу, как ее мать. Мне нужна была изюминка. Которая вдруг встала костью поперек горла!

Морщусь, потирая ноющие виски.

Долбанные