– Если смогу удрать с работы пораньше, приеду впятницу, – поразмыслив, сказал Ромка, я кивнула, давая понять, что идеястоящая, и стала убирать со стола.

Через час я позвонила Женьке, муж в это время был в ванной,и я не боялась, что он услышит лишнее.

– Что там у тебя? – проявила я любопытство.

– Узнала, кто хозяин тачки, – отрапортовалаподруга. – Епифанов Виктор Николаевич, зарегистрирован в городе Колыпино.

– Вот как… Может, он и вправду хочет дом купить?

– Может, – согласилась Женька. – А подругаего парик нацепила, потому что с утра забыла голову помыть.

– Ага. А телефон… Ладно, завтра разберемся.

– Завтра? – переспросила Женька.

– Ты же сказала «отпуск хоть завтра возьму», разве нет?

– Хорошо, – обрадовалась Женька. – С утраметнусь в редакцию… К обеду сможем ехать.

– Больше никто не звонил?

– Нет.

– Тогда до завтра.

Утром я собрала кое-какие вещи, перенесла чемодан в машину истала ждать звонка от Женьки. Позвонила она только в час, в это время мы сРомкой обедали в кафе неподалеку от его работы. С утра он был мрачнее тучи ихоть помалкивал, но я-то знала, что мой отъезд его вовсе не радует, и это ещемягко сказано. Расставаться с ним на несколько дней и мне не хотелось, по этойпричине мы сидели грустные.

– Я уже дома, жду тебя, – сказала подруга, а яперевела страдальческий взгляд на Ромку.

– Ладно, поезжай, – махнул он рукой, потомперегнулся через стол и поцеловал меня. Я едва не прослезилась, схватила сумкуи заспешила к выходу. Перезвонила Женьке и, когда въехала во двор ее дома,обнаружила подругу возле подъезда в компании огромного чемодана.

– Ты что, на курорт собралась? – спросила я, когдамы с большим трудом запихнули чемодан в багажник.

– Никогда не знаешь, что в жизни пригодится, –пожала она плечами.

Мы устроились в машине, и тут Женька заявила:

– Знаешь, Анфиса, у меня какое-то странноепредчувствие.

– Плохое или хорошее? – забеспокоилась я.

– Я же говорю, странное. И сон мне сегодня приснился.Будто стою я возле какого-то дома, и вдруг стена сама собой открылась, и оттудапосыпались разноцветные бумажки, вроде конфетти, а я стою дура дурой и ни однупоймать не могу, хотя очень хочется. Вот скажи, к чему это?

– Не знаю, – честно ответила я. – Но, вобщем-то, сон неплохой. Конфетти – значит праздник. А все остальное…

– Ладно, – махнула рукой Женька. –Поехали. – Перекрестилась и застегнула ремень безопасности.

Дорога до Колыпина много времени не заняла. Хотя Женькаутверждала, что это страшная дыра, но первое впечатление от городка было скорееприятное. Тихий, зеленый, на окраине пятиэтажки, одинаковые, какбратья-близнецы, ближе к центру их сменили двухэтажные дома застройкидевятнадцатого века. На окнах горшки с геранью, на крылечках дремлющие коты,такое впечатление, будто ты каким-то фантастическим образом перенесся на столет назад. Если бы не машины… их количество слегка удивило. Припарковаться вцентре оказалось нелегким делом. За редким исключением районные города я нежаловала, в основном из-за их бедности. Денег в бюджете кот наплакал, оттогодаже в центре дома обычно стоят обшарпанные, и красоту при таком запустенииразглядеть нелегко. Но Колыпино явился счастливым исключением. Центральнаяплощадь выглядела ухоженной, фасады домов были недавно отреставрированы, слевацерковь, справа банк, посередине клумба с петуньями, далее купола монастыря икаланча пожарной заставы прошлого века. Женька сообщила, что там сейчаскраеведческий музей. Чисто, уютно, все радует глаз. Я покосилась на подругу,которая, вытянув шею, высматривала место для парковки.

– Милый городок, – заметила я, Женька промолчала.Она вообще почти всю дорогу рта не раскрывала, что было странно и оттоготревожило.

– В переулок сворачивай, – скомандовала она, ясвернула, приткнулась между двух машин, и мы вернулись к площади. Ближе кбывшей пожарке в двухэтажном доме, снабженном скромной вывеской «Адвокат»,находилась контора Задорнова. Небольшие окна с решетками, на окнах, кстати, нежалюзи, а тюлевые занавески. Женька толкнула тяжелую дверь, звякнулколокольчик, и мы вошли в крохотную приемную, где за столом сидела девушка иотчаянно зевала, глядя в окно. На стуле рядом устроился кот, черный с белымилапами, и тоже зевал. При нашем появлении девушка кашлянула, прикрыв ротладошкой, покосилась на кота и тихо произнесла «кыш», но котофей не внял,улегся поудобнее и прикрыл глазки.

– Здравствуйте, – сказала девушка, решив необращать на него внимания.

– Здравствуйте, – ответила Женька, я кивнула. Тутдевушка вскочила и с сияющей улыбкой произнесла:

– Ой, Евгения Петровна, это вы… я сейчас… – Онакинулась к двери, что была рядом, распахнула ее и крикнула: – Игорь Павлович,Евгения Петровна приехала. – Хотя это было совершенно излишне, учитываявеличину помещения. Разумеется, если Задорнов не страдал глухотой.

Такой восторг при виде моей подружки что-нибудь да значил, япокосилась на нее, теряясь в догадках, она шагнула в кабинет адвоката, я заней.

Задорнов бодро поднялся из-за стола и пошел нам навстречу.Хотя подозреваю, в тот момент меня он попросту не заметил, всецелососредоточившись на Евгении Петровне.

– Очень рад, очень рад.

Адвокат оказался молодым мужчиной, невысоким, худым, в новомкостюме серого цвета, белой рубашке и синем в крапинку галстуке. Он оченьстарался выглядеть солидно. Напрасный труд. При виде его губы невольнорастягивались в улыбке. Дело в том, что Задорнов был рыжим, огненного цветашевелюра не желала слушаться расчески, волосы, будто нарочно, торчали в разныестороны. «Почему бы ему не подстричься коротко?» – подумала я, но тут обратилавнимание на его уши. Таких ушей я отродясь не видела: огромные, торчащие, сзаостренными вверху кончиками. Симпатичная физиономия Задорнова с аккуратнымносиком и пухлыми губами была усыпана веснушками, карие глаза смотрели радостнои чуть смущенно, как будто он хотел сказать: «Таким уж я уродился, что жтеперь…»

– Привет, – кивнула Женька, повернулась ко мне исказала: – Это моя подруга, Анфиса Львовна. Известный писатель, пишет подпсевдонимом Анна Асадова.