– Много здесь москвичей? – влезла в разговорЖенька.

– Да как грязи.

– Далековато от Москвы, – не унималась подруга.

– Бешеной собаке сто верст не крюк, – хихикнулаженщина, что-то в нашем облике ее, по неведомой причине, забавляло. Женьканесколько смущенно сказала «спасибо» и направилась к машине, я пошла за ней,хотя была не прочь продолжить разговор. Слова тетки меня насторожили. –Если надумаете, приходите. Девятый дом, Надежда Николаевна меня зовут.

– Спасибо, – еще раз повторила Женька, захлопнуладверцу и, повернувшись ко мне, буркнула: – Странная баба. Смотрит как-то… И скакой стати у нее ночевать, если у нас здесь дом?

– Задорнов говорил, там необходим ремонт, может, дом втаком состоянии, что жить в нем невозможно? – высказала я предположение.

– Но тетка-то жила…

– Ладно, сейчас увидим…

Я завела машину, и мы поехали дальше. Тут Женькачертыхнулась:

– Забыла спросить, где живет Ольга Степановна, теткинаподруга.

– Успеется, – отмахнулась я, сворачивая в прогон.

Дорога круто спускалась к реке, я подумала, что после дождяв эту гору на моей машине, пожалуй, не поднимешься. Впрочем, дождей в ближайшиедни не обещали.

Теперь дорога шла вдоль реки, над нами возвышалась церковь,недавно отреставрированная, с высокой колокольней, река делала поворот, справаначинался лес, между зарослей ивы был проход к реке. Из окна машины виднелсядлинный настил из досок, что-то вроде купальни.

– Красота-то какая, – вздохнула Женька.

И в самом деле, вид отсюда открывался великолепный. Река неширокая, на противоположном берегу луг и березовая роща.

– Красота, – согласилась я.

Теперь дорога шла в гору, подъем мы преодолели без труда исразу увидели дом, обычный, деревенский, окна выходили в сторону реки.

– Вот он, – сказала я, но тут же поняла, чтоошиблась.

Дом Женькиной тетки должен быть двухэтажным. Дорога огибаластроение, я увидела цифру пять на фасаде, дальше рос огромный дуб, дорога вновьсделала поворот, чуть в стороне стоял еще один дом, а дальше шли сплошныезаросли. Так, по крайней мере, казалось на первый взгляд.

– Может, мы не там свернули? – забеспокоиласьЖенька.

– Давай проедем еще немного, куда-то эта дорогаведет, – отмахнулась я.

И тут между деревьев мелькнуло что-то белое, проехав метровпятьсот, мы увидели деревянный забор, его поддерживали столбы из белогокирпича. Мы направились вдоль забора и наконец увидели дом, то есть сначала мыувидели парк, не сад, а именно парк с высоченными деревьями, в глубине паркастояло здание.

– Впечатляет, – присвистнула Женька. – Неужтоэто мое наследство?

– Родовое гнездо, – без намека на иронию заметилая.

Малой скоростью мы проехали еще немного, дорога уперлась вворота. Деревянные, резные, запертые на здоровенный замок. Рядом была калитка,ее изрядно перекосило, и закрывалась она неплотно. Я остановила машину возлеворот и повернулась к Женьке.

– Ну что, идем?

– А вдруг это вовсе не мои владения? –забеспокоилась она.

– Сейчас выясним, – сказала я и направилась ккалитке.

Женька трусила рядом, оглядываясь с беспокойством. Калиткасо скрипом открылась, когда я потянула ее на себя, в тишине звук этот вышелгромким и почему-то пугающим. Я подумала, что тишина здесь стоит совершенноневероятная, ни шороха, ни звука, как будто все вокруг замерло в напряжении. Я сделалашаг вперед, а Женька схватила меня за руку.

– Ты чего? – удивилась я.

– Знаешь, Анфиса, мне все-таки кажется, это не тот дом.

– Так давай спросим у хозяев.

Я пошла по тропинке, Женька следовала за мной, чутьпоотстав. От ворот до строения было метров сто, тропинка вела к высокомукрыльцу. Я огляделась, все вокруг выглядело заброшенным, точно люди давнопокинули это место. Дом был огромным, то есть поначалу я решила, что не такойуж он и большой. Двухэтажный, обшит досками, которые лет тридцать не красили,они успели почернеть от времени. На фасаде пять окон на первом этаже, и столькоже на втором. Над крыльцом тоже окошко, но гораздо меньше остальных. Вокругзаросли крапивы, чуть в стороне скамейка, рядом с которой стоит ржавое ведро.Номер на фасаде отсутствует. Окна закрыты ставнями. Ступени крыльца подгнили,сквозь них пробивалась крапива. Когда-то дом выглядел величественно, но теперьот былого великолепия мало что осталось. Железную крышу давно следовалопокрасить, как и сам дом. В двустворчатой двери, выкрашенной коричневойкраской, которая успела облупиться, было небольшое окошко, его заделалифанерой.

– Давай ключи, – сказала я Женьке. Та с неохотойполезла в сумку, достала связку и протянула ее мне.

– Задорнов прав, – вздохнула она. – Здесь наремонт уйдет куча денег.

– Ты же дом продавать собираешься, – ответилая. – Следовательно, ремонт не твоя забота.

Я вставила ключ, он легко повернулся в замке, и я толкнуладверь.

– Подошел, – со вздохом заметила Женька, как будтоэто обстоятельство сильно ее опечалило.

Мы сделали пару шагов и остановились. Откуда-то пробивалсяслабый свет. Я вспомнила, что ставни закрыты, распахнула дверь пошире и сталаоглядываться в поисках выключателя. Женька заметила его первой, раздалсящелчок, и вспыхнул свет. Мы стояли в просторном холле, впереди была лестница навторой этаж, на площадке между пролетами круглое окно, оттуда свет ипробивался. Слева открытая дверь вела в кухню. Мы шагнули туда и присвистнули.Чувство было такое, будто мы мгновенно перенеслись лет на шестьдесят назад.Кухня-столовая оказалась не меньше тридцати метров. Справа резной буфет,газовая плита, еще один буфет, в простенке между окон комод. Слева круглыйстол, покрытый скатертью с кистями, поверх нее постелена клеенка. Над столомабажур. Женька прошла к окну, открыла его и распахнула ставни. Только когда вкухню ворвался свежий воздух, я поняла, какая духота царит в доме. Немудрено,что мне было трудно дышать. Женька открыла второе окно, теперь мы моглирассмотреть помещение во всех деталях.