— Не дура, — сквозь зубы, заставив себя проехать дальше. Вышедшая на крыльцо женщина проводила машину взглядом.

Если бы не подъехал к нужному дому, закурил бы снова. Но всё тот же навигатор сказал, что цель достигнута. Я и сам знал, что достигнута. Во дворе развешивала бельё мамаша пацанёнка, получившего в свой день рождения самокат. Что приеду, предупредил я её заранее. Увидев машину, она оставила выстиранные тряпки в покое и громко позвала мальчишек. Те не заставили себя ждать. Только я вышел из машины, Платон кинулся мне навстречу.

— Дядя Герман! – завопил он. Босой, в коротких шортах, он подбежал к калитке. Потянулся, чтобы открыть.

— Платон, подожди, — бросилась за ним мать второго пацанёнка.

Платон её даже не услышал. Справился он с калиткой в долю секунды.

— Дядя Герман! – выскочил на улицу. Я и сообразить ничего не успел, как он оказался рядом.

— А Вероника сказала, что ты не приедешь! – выпалил он. В руке его был зажат ломоть ржаного хлеба, уголок губ чем-то перемазан. Растрёпанный, он смотрел на меня со свойственной только детям искренностью. От этого взгляда у меня стянуло нутро.

— Вероника ошиблась, — присел перед ним. Усмехнулся. – Как твои дела, разбойник?

— Хорошо. А почему ты уехал? Я ждал тебя, а ты даже не звонил. И Вероника…

— Так было нужно, — проговорил, рассматривая его.

Что-то подсказывало, что творю я самую настоящую дичь. Но прошедший месяц ясно дал понять – не заберу их обоих, до конца дней жалеть буду. А хрен знает, когда эти дни кончатся. Ладно если через пару лет, а если тянуть жвачку придётся ещё несколько десятков? Нет уж, увольте.

— Это у тебя обед? – кивнул на его руку.

— Добрый день, — не к месту встряла Люба. – Сейчас я соберу Платошкины вещи. Не думала, что вы так быстро.

Я кивнул ей. Платон разжал пальцы и продемонстрировал мне перепачканную маслом с солью ладонь.

— Хочешь?

— Хочу, — взял кусок. Отхватил добрую половину и вернул мальчишке. Чёрт возьми, вкусно. Когда я ел в последний раз?

Мальчишка заулыбался. Тоже принялся жевать. Поднявшись, я попросил мать его друга поторопиться. Сам привалился к машине. Посмотрел на дом с колышущимися на бельевой верёвке простынями, на разгуливающих у соседнего кур. Придёт время, возьму Нику, Платона и свалю в такую вот деревню на пару месяцев. И пусть всё катится куда подальше.

— Ты за мной приехал? – звонкий детский голосок.

— А за кем же ещё?

— И больше не уедешь?

— Уеду, — признался честно.

Платон нахмурился. Но только он открыл рот, чтобы что-то сказать, я добавил:

— Но ты поедешь со мной. Как тебе? Ты ведь наверняка никогда не был в Москве?

Мальчишка замотал головой. Хмурое выражение с его лица не сходило, в глазах читалось недоверие. Я криво усмехнулся. С дочерью у меня не сложилось. Что, если на этот раз я всё-таки смогу всё сделать правильно?

— А Ника знает, что ты вернулся? – Платон снова протянул мне хлеб. – Ешь. Я уже много съел.

— Спасибо, — под внимательным взглядом мальчика отправил хлеб в рот. Сигареты остались в машине, и я было потянулся за ними, но Платон не отстал.

— Где Ника? Она ведь тоже поедет с нами? Я без неё не поеду.

— А если она не поедет? Если не захочет? – какого лешего меня дёрнуло спросить, понятия не имею.

Пацанёнок сдвинул брови.

— Без Ники я не поеду, — ответил с решительностью, коей позавидовал бы взрослый мужик. – Не хочу в Москву без Ники. Я… я лучше тут, но с ней. И… И если она не поедет, ты тоже лучше тут, с нами.

— Она поедет, — отрезал. – Ника дома, Платон. Собирает вещи.

Собирает она их или нет, я уверен до конца не был. Но надеялся, что это так. В противном случае придётся затолкать её в машину в том, что на ней будет. И пусть хоть шипит, хоть плюётся. Раз уж я притащился в это проклятое место, чтобы забрать её и парня, так оно и будет.

Тем более, что они уже и так мои. По всем фронтам. Так что деваться ей некуда.

Вероника

Складывая вещи в любезно присланный Германом курьерской доставкой чемодан, я ругала себя на чём свет стоит. Ругала, но всё равно продолжала методично собираться. Оправданием, пусть даже совсем слабым и неубедительным служило только то, что мне нужно было отвлечься, чтобы не думать о случившихся за последние сутки событиях. Хотя не думать не выходило.

Забывшись, я включила телевизор.

— «На данный момент следствие не даёт никаких комментариев»… — взволнованность журналистки чувствовалась даже через экран.

Стоя на фоне местного здания следственного комитета, она с силой сдавливала ручку микрофона.

— «Единственное, что стало нам известно, – задержанный – местный житель. Мы ждём дополнительную информацию».

На этом выход в эфир должен был подойти к концу. Но похоже, что-то пошло не так, потому что прежде, чем картинка сменилась рекламным блоком, зрители у экранов услышали слова, им не предназначавшиеся: «Господи, неужели этот кошмар закончился, Саш? Я думала…»

Окончание фразы всё-таки проглотила весёлая мелодия и танцующая на тарелке сосиска, распевающая песенку, какая она вкусная и как необходимо её съесть. После только что окончившегося репортажа выглядело это особенно абсурдно.

— Сколько курить нужно, чтобы придумать такое? – надавила на кнопку выключения. Но только затих телевизор, из коридора раздались голоса.

— Вероника, ты дома? – Платон влетел на кухню прямо в сандалиях. Счастливый, взбудораженный, остановился около меня. – Дядя Герман сказал, что мы сегодня в Москву едем! Представляешь?! Все вместе!

Я медленно подняла взгляд на стоящего в дверях кухни Германа. Поигрывая брелоком от машины, он в упор смотрел на меня. И в его жёстком, заставляющем неметь пальцы взгляде я видела собственную неизбежность.

— Да, — ответила брату, но смотреть продолжала на Германа. – Дядя Герман так сказал. Значит, так и будет. Разве может быть иначе? – И уже Герману: — Может?

— Не в этот раз, — сжал брелок в кулаке и показал мне на коридор.

Собранный мною же чемодан стоял у стены. Это было сродни тому, как если бы мне приказали повеситься, а перед этим купить мыло и верёвку, причём на свои же деньги. И я покорной овцой сделала бы так, как приказано.

Что у него за власть надо мной? И откуда во мне эта слабость?! Ведь не была я такой. Я… Да я, чёрт возьми, собиралась взять золото как минимум на чемпионате России по фигурному катанию! И у меня получилось бы. Получилось!

— А что, если я не поеду, Герман? – спросила тихо, воспользовавшись тем, что Платон пошёл проверять комнату и собирать остатки своего барахла. – Ты же мне так ничего и не обещал. Так зачем мне ехать с тобой? А если бы и обещал…