Застигнутый врасплох жандарм вытянулся в струнку и зашлепалгубами, а Варя во все глаза уставилась на главного сатрапа и палача свободы,каковым слыл у передовой молодежи начальник Третьего отделения и шефжандармского корпуса Лаврентий Аркадьевич Мизинов.

— Так точно, ваше высокопревосходительство, —засипел Варин обидчик. — Жандармского корпуса подполковник Казанзаки.Ранее служил по Кишиневскому управлению, ныне назначен заведовать особой частьюпри штабе Западного отряда. Провожу допрос задержанной.

— Кто такая? — поднял бровь генерал инеодобрительно взглянул на Варю.

— Варвара Суворова. Утверждает, что прибыла частнымпорядком для встречи с женихом, шифровальщиком оперативного отдела Яблоковым.

— Суворова? — заинтересовался Мизинов. — Мы свами не родственники? Мой прадед по материнской линии — Александр ВасильевичСуворов-Рымникский.

— Надеюсь, что не родственники, — отрезала Варя.

Сатрап понимающе усмехнулся и больше на задержанную вниманияне обращал.

— Вы, Казанзаки, мне всякой чушью голову не морочьте.Где Фандорин? В донесении сказано, что он у вас.

— Так точно, содержится под стражей, — молодцеватоотрапортовал подполковник и, понизив голос, добавил. — Имею основанияполагать, что он-то и есть наш долгожданный гость Анвар-эфенди. Все один кодному, ваше высокопревосходительство. Про Осман-пашу и Плевну — явная дезинформация.И ведь как ловко завернул…

— Болван! — рявкнул Мизинов, да так грозно, что уподполковника голова уехала в плечи. — Немедленно доставить его сюда!Живо!

Казанзаки опрометью кинулся вон, а Варя вжалась в спинкустула, но взволнованный генерал про нее забыл. Он шумно пыхтел и нервнобарабанил пальцами по столу до того самого мгновения, пока подполковник невернулся с Фандориным.

Вид у волонтера был изможденный, под глазами залегли темныекруги — видимо, спать минувшей ночью ему не довелось.

— 3-здравствуйте, Лаврентий Аркадьевич, — вялосказал он, а Варе слегка поклонился.

— Боже, Фандорин, вы ли это? — ахнулсатрап. — Да вас просто не узнать. Постарели лет на десять! Садитесь,голубчик, я очень рад вас видеть.

Он усадил Эраста Петровича и сел сам, причем Варя оказаласьу генерала за спиной, а Казанзаки так и замер у порога, вытянувшись по стойке«смирно».

— В каком вы теперь состоянии? — спросилМизинов. — Я хотел бы принести вам свои глубочайшие…

— Не стоит об этом, вашевысокопревосходительство, — вежливо, но решительно перебилФандорин. — Я теперь в совершенном п-порядке. Лучше скажите, передал ливам этот г-господин (он небрежно кивнул на подполковника) про Плевну. Ведькаждый час дорог.

— Да-да. У меня с собой приказ главнокомандующего, но япрежде желал убедиться, что это действительно вы. Вот, слушайте. — Ондостал из кармана листок, вставил в глаз монокль и прочел. — «НачальникуЗападного отряда генерал-лейтенанту барону Криденеру. Приказываю занять Плевнуи укрепиться там силами не менее дивизии. Николай».

Фандорин кивнул.

— Подполковник, немедленно зашифровать и отправитьКриденеру по телеграфу, — приказал Мизинов.

Казанзаки почтительно взял листок и, звеня шпорами, побежалисполнять.

— Так стало быть, можете служить? — спросилгенерал.

Эраст Петрович поморщился:

— Лаврентий Аркадьевич, ведь я, кажется, д-долгисполнил, про турецкий фланговый маневр сообщил. А воевать с бедной Турцией,которая и без наших доблестных усилий благополучно развалилась бы, —увольте.

— Не уволю, милостивым государь, не уволю! —засердился Мизинов. — Если для вас патриотизм — пустой звук, то позволюсебе напомнить, что вы, господин титулярный советник, не в отставке, а всеголишь в бессрочном отпуску, и, хоть числитесь по дипломатическому ведомству,служите по-прежнему у меня, в Третьем отделении!

Варя слабо ахнула. Фандорин, которого она считала порядочнымчеловеком, — полицейский агент? А еще Печорина из себя разыгрывает!Интересная бледность, томный взор, благородная седина. Вот и доверяй послеэтого людям.

— Ваше в-высокопревосходительство, — тихо сказалЭраст Петрович, видно, и не подозревая, что безвозвратно погиб в Вариныхглазах, — я служу не вам, а России. И в войне, которая для Россиибесполезна и даже губительна, участвовать не желаю.

— А насчет войны не вам решать и не мне. Решаетгосударь император, — отрезал Мизинов.

Повисла неловкая пауза. Когда шеф жандармов снова заговорил,голос его звучал уже совсем по-другому.

— Эраст Петрович, голубчик, — проникновенно началон. — Ведь сотни тысяч русских людей жизнью рискуют, страна под военнойтяжестью в три погибели согнулась… У меня дурное предчувствие. Что-то уж больновсе гладко идет. Боюсь, добром не кончится…

Когда ответа не последовало, генерал устало потер глаза ипризнался:

— Трудно мне, Фандорин, очень трудно. Кругомбестолковщина, бордель. Работников не хватает, особенно дельных. Я ведь нерутину на вас навесить хочу. Есть у меня задачка не из простых, в самый раз длявас.

Тут Эраст Петрович вопросительно наклонил голову, и генералвкрадчиво произнес:

— Анвара-эфенди помните? Секретарь султанаАбдул-Гамида. Ну, тот, что слегка промелькнул в деле «Азазеля»?

Эраст Петрович едва заметно вздрогнул, но промолчал.

Мизинов хмыкнул:

— Ведь этот идиот Казанзаки вас за него принял,ей-богу. Имеем сведения, что сей интересный турок лично возглавляет секретнуюоперацию против наших войск. Господин отчаянный, с авантюрной жилкой. Вполнеможет собственной персоной в нашем расположении объявиться, с него станется.Как, любопытно?

— Я вас с-слушаю, Лаврентий Аркадьевич, —покосившись на Варю, сказал Фандорин.

— Ну вот и отлично, — обрадовался Мизинов икрикнул. — Новгородцев! Папку!

Тихо ступая, вошел немолодой майор с адъютантскимиаксельбантами, протянул генералу красный коленкоровый бювар и тут же удалился.Варя увидела в проеме потную физиономию подполковника Казанзаки и скорчила емупрезрительно-насмешливую гримасу — так тебе и надо, садист, помаринуйся задверью.

— Итак, вот то, чем мы располагаем об Анваре, —зашелестел страницами генерал. — Не угодно ли записать?

— Я запомню, — ответил Эраст Петрович.