– Жена Сергея скоропостижно умирает, – медленнопродолжил Дегтярев, – и он становится свободным, но теперь занята Вика.Парочка возобновила отношения, и Виктория принимает решение отравить Андрея.

– Она могла просто уйти от него!

– Нет.

– Почему?

– А деньги? Сергей беден. Уйти к нему – значитжить в нищете. Виктория стояла перед вечной проблемой: остаться с любимым вхижине или с постылым во дворце. И она сообразила, каким образомсовместить приятное с полезным. Жена является наследницей мужа. А еслиучесть, что у несчастного Андрея в целом свете никого, кроме супруги, неимелось, то понятно, что бизнес, деньги, дом, машины, квартира – все досталосьбы безутешной вдовушке. Спустя год после похорон она спокойно бы вышла замуж заСергея, но не получилось. Осуществлению коварного плана помешал наш слишкомвъедливый эксперт.

Вот это информация! То, что у Вики имелся любовник, не моглоприйти мне в голову, она никогда и словом не обмолвилась об этом. Никогда неоткровенничала, не жаловалась на то, как тяжело любить человека, который несвободен. Удивительная, совершенно не женская скрытность!

– А откуда вы узнали про любовника? – спросила я.

Дегтярев без всякой улыбки ответил:

– Как ни скрывайся, как ни прячься, а обязательно найдетсячеловек, который что-то видел, кое-что слышал, обо всем догадался. НинаСупровкина сказала.

Я обомлела:

– Нинка? Она знала?

Было чему удивиться. Супровкина отчаянная сплетница, мне ненравится, когда она приходит в гости, потому что с самой сладкой улыбкой налице Нинка сует нос во все ваши шкафы, а потом самозабвенно начинаетрассказывать на всех углах, какой там царит бардак! Просто немыслимое дело!Если Нинка разнюхала про Вику такие жареные факты, то почему молчала?

– Знала, – кивнул Дегтярев, – более того, помогалалюбовникам, пускала к себе. У Сергея жена, у Вики мама, где имвстречаться? Вот Нина и отдала им ключи от своей дачи.

Челюсть у меня отвисла почти до пояса. Нина вручила Викеключи от дачи? С ума сойти! Умереть не встать! Супровкина славитсяредкостной жадностью и полным нежеланием помогать кому-либо, я и неподозревала, что она способна на альтруизм – принять участие в судьбенесчастных влюбленных. На Супровкину это совсем не похоже, скорей уж крокодилнежно обнимет тучного щенка, чем Нинка поможет вам.

– Когда Андрей умер, – сухо излагал фактыДегтярев, – Супровкина сразу пришла в органы и все рассказала, проявилагражданскую сознательность, помогла следствию.

От злости я сломала сигарету. «Проявила гражданскуюсознательность, помогла следствию!» Читай – утопила Вику, спихнула ее сберега в озеро, с камнем на ногах.

В комнату неожиданно вползла сырость, я захлопнулаокно. Адвоката Вике я найду. Или не надо? Все-таки она для достижения своейцели спокойно решила пожертвовать мной и Ольгой. Ведь мы могли и покрепче чаекплеснуть в чашки. И где бы были сейчас Дашутка и Зайка? Правильно, втихом, уютном, зеленом местечке под названием «кладбище»! Я, конечно, устаю отсуматошной жизни в нашем доме, постоянных гостей и криков, но погост слишкомрадикальное решение этой проблемы.

Я вздрогнула, села на кровать и обняла Хучика. Мопссонно засопел и прижался ко мне толстым боком, покрытым нежной шерсткой. Нетуж, никакого защитника приглашать не стану, пусть Вике помогает государство.

Я легла в кровать, поворочалась еще минут десять,поняла, что не засну, села, запихнув себе под спину подушку, зажгла лампу ивзяла книгу. Лучше уж почитаю, вместо того чтобы изводиться, вертясь без сна.

И тут ожил мобильный. Не знаю, как у вас, а у меняночной звонок вызывает ужас. Случилась беда! Согласитесь, редко кто станетбеспокоить после полуночи, чтобы сообщить радостную весть, типа: «Дашутка, сдалэкзамен на пятерку».

Я машинально глянула на дисплей. «Нет номера», –виднелась в окошечке надпись. У человека на другом конце провода стоялантиопределитель.

– Алло, – прошептала я, – что случилось? Говорите!

– Даша, – тоже шепотом сказала Вика, – ты меняслышишь? Громче не могу.

Первым моим позывом было мгновенно отключить мобильник, нопотом я обрадовалась. Раз Вика набрала мой номер, да еще в столь неурочный час,следовательно, ее освободили. Значит, она не хотела отравить нас с Зайкой и неубивала Андрея. Следователь во всем разобрался!

– Викуся! – заверещала я, роняя на пол заснувшегоХуча. – Ты где?

– В следственном изоляторе, – еле слышнопрошелестело из трубки.

Радость мгновенно погасла.

– Там есть телефон? В камере?

Вика кашлянула:

– За деньги тут все имеется, извини, времени мало, хочу лишьсказать, никому не верь.

– В каком смысле?

– Ну, следователь уверен, что я отравила Андрея и пыталасьотправить на тот свет тебя и Зайку. Это неправда. Понимаешь, неправда!Я не виновата! Клянусь памятью мамы!

Ее голос, тихий, словно шорох упавшей листвы, полнился такимотчаянием, такой горькой безысходностью, что я моментально ответила:

– Конечно, такая ерунда. Не волнуйся, все будет хорошо.

– Я люблю тебя, – вдруг сказала Вика.

– И я тебя.

Послышался треск, сопение, потом Вика сдавленно прошептала:

– Ты третья, кому я звоню сегодня. Еще пыталась поговорить сНинкой Супровкиной и Аней Батуриной, но они не захотели иметь со мной дело.Нинка пообещала утром пойти в милицию и рассказать, что в моей камере естьсотовый телефон. Даша, не верь! Я никогда… лучше мне… самой… туда…

Шепот пропал.

– Вика! – заорала я. – Стой, погоди, не вздумай!Адвокат придет завтра! Я сама попытаюсь разобраться в этом деле, я…

Но из трубки понеслись короткие, монотонные гудки.

– Вика! – заорала я. – Вика!

Хуч возмущенно залаял. Тут же ожили и остальные собаки.

– Что случилось? – сунулся ко мне Кеша.

Я быстро засунула трубку под одеяло.

– Кошмар приснился!

– Ну-ну, – недоверчиво ответил сын и исчез.

Я упала на подушку и мгновенно заснула.