– Куда? – не выдержала я. – Кто? Зачем?

– Меня арестовали.

– Тебя? – подскочила я. – За что?

– За убийство Андрея, – тоном, лишенным всяких эмоций,сообщила Вика, – очень прошу, найми мне адвоката. Спасибо. Извини, нобольше мне обратиться не к кому.

Из трубки полетели частые гудки.

– Ну, как самочувствие? – прогудел, входя в дом,полковник. – Думается, теперь вас не скоро потянет на сладкое!

Но мне было не до собственного состояния здоровья.

– Вику арестовали, – налетела я на АлександраМихайловича.

Тот вздернул брови:

– Какое обвинение ей предъявили?

– Убийство Андрея. Немедленно узнай подробности.

– Главное, не вопи! – рявкнул Дегтярев.

Я послушно замолчала и пошла в ванную. Вот уж бред такбред! Вика последний человек в этом мире, которому бы пришла в голову идеяубить Андрея. Она совсем недавно обрела семейное счастье, дом и очень ценилато, что получила устойчивое материальное положение и статус замужней дамы.Произошла чудовищная ошибка, но, скорей всего, уже завтра Викулю с извинениямиотпустят.

– Ты что там делаешь? – спросил полковник.

Я распахнула дверь:

– Умываюсь, а что?

Александр Михайлович молча посмотрел на меня, потом сказал:

– Ты сядь.

Было в его голосе что-то такое, мрачно-серьезное, от чего яобрушилась на унитаз и покорно ответила:

– Уже сижу.

– Лучше, если ты пройдешь в спальню и устроишься вкресле, – велел Дегтярев, – мне не нравится общаться с человеком натолчке!

Я быстро переместилась в указанном направлении.

– Ситуация непростая, – заявил приятель, – самапосуди: люди пили чай и кофе, ели торт. Двое из них отравились до такойстепени, что оказались в больнице, а третий умер. Но с остальными-то ничего неслучилось: ни со мной, ни с Маней, ни с Кешей, а тортиком лакомилась всякомпания.

– Ну, случается такое, – тихо сказала я, – мы елис одного бока, вы с другого. Наша часть оказалась испорченной.

– А вот у сотрудников правоохранительных органоввозникло иное предположение.

– Какое?

– Те, кто остался здоров, вкушали кофе из фарфоровых чашек,заболевшие напились чаю из нового серебряного сервиза.

– И что? – не поняла я. – Какая связь междукофе, чаем и тортом с сальмонеллезом?

– Никакой!

– Тогда в чем дело?

– Чашки из нового сервиза были тщательно проверены, и…

– Ну, – поторопила его я, – говори скорей.

– И в каждой нашли следы яда.

– С ума сойти! – заорала я.

– Ага, – кивнул Дегтярев, – если бы Машка, Кешка ия решили откушать чаю, мигом бы попали в лучшем случае в реанимацию, ну а в худшем –на кладбище.

– Но при чем тут Вика?

– Похоже, это она положила отраву в чашки.

– Но зачем?

– Хотела убить Андрея.

– А мы при чем?

– Ни при чем, – мрачно ухмыльнулся Дегтярев, – онадумала представить дело как несчастный случай: поели несвежий тортик, и все.Когда один травится – подозрительно, а если это происходит с компанией, тобольше похоже на банальный несчастный случай.

Я заморгала глазами. Вот уж бред!

– Есть еще один момент, – протянул полковник изамолчал.

– Какой?

– Я тоже сидел за столом, помнишь сей факт?

– Конечно, у меня с памятью полный порядок.

– Так вот, – продолжил Дегтярев, – отчего Викаподчеркнула, что из нового сервиза нельзя пить кофе?

– Она же объяснила: чашки могут от этого напиткаиспортиться!

– Каким же образом? – поморщился полковник.

– Ну, – растерялась я, – потемнеть слишком сильноили… не знаю. Ей так старушка сказала, продававшая сервиз.

– Не о старушке речь, – отмахнулся приятель, – тымне про чашечки растолкуй, отчего в них нельзя налить кофе?

– Понятия не имею, – покачала я головой. – Мневообще-то больше хотелось в тот вечер кофе, но я решила выпить чаю, чтобыВикушу не расстраивать, уж очень ей не терпелось обновить посуду.

– Да, – кивнул полковник, – сразу было видно, чтоВиктория Сергеевна страстно желает подать в серебряных чашках чай, именно чай иничего, кроме чая!

Я уставилась на полковника. Дело плохо! Если АлександрМихайлович начал величать кого из близких знакомых по имени-отчеству, значит,он считает его человеком, преступившим закон.

– Так почему именно этот напиток? – вопрошал Дегтярев.

– Говори, – мрачно потребовала я, – ведь ты знаешьответ!

– Вроде, – кивнул он, – ну-ка скажи, что тебеизвестно о чае, а?

Я слегка растерялась.

– Растет в Индии, на Цейлоне, в Китае, Грузии, может, ещегде. Многолетний кустарник, листья которого собирают руками, из-за чего резкоповышается стоимость чая. Срывают лишь верхние то ли два, то ли трилистка, только из них получается настоящий чай. Затем сушат, скручивают…

– Не об этом речь, – покачал головой полковник.

– А о чем?

– Чай отнюдь не такой невинный напиток, как принятосчитать, – начал рассказывать Дегтярев, – отчего-то люди полагают,что кофе бодрит, а чай успокаивает, и спокойно пьют его на ночь, а потомвертятся до утра в кровати, не понимая, почему от них ушел сон. В чаесодержится танин, вещество, по своим возбуждающим качествам более сильное, чемкофеин. И если в продаже имеются декофеинизированные зерна, то бестаниннойзаварки пока не существует. Чай намного сильнее кофе, и им категорическизапрещается запивать лекарства. Знаешь почему?

– Нет.

– Танин очень быстро вступает в реакцию с разнымивеществами. Засунешь в ротик таблеточку аспирина, запьешь ее чаем и получишьсовсем не тот эффект, на который надеешься. Танин ослабляет действие анальгина,плохо сочетается с антибиотиками и большинством сердечных препаратов. Кстати,вот ты любишь всем рассказывать, что изобрела замечательное средство отголовной боли!