- Вы можете назвать имена?

- Борис Витальевич, я здравый человек и отдаю себеотчет в том, что живу среди людей. Понимаете? Среди самых разных людей с самымиразными мыслями и чувствами, а не среди ангелов, которые всех любят и которымневедомы злоба и ненависть. И глупо было бы полагать, что все ко мне хорошоотносятся. Есть люди, которым я просто несимпатична, и они искреннепорадовались бы каждой моей неудаче. Есть, наверное, даже такие, которые меняненавидят, потому что считают, что я где-то в чем-то перешла им дорогу илипомешала. И есть такие, которые мне завидуют, потому что полагают, что мне всев жизни далось легко и просто. Но я в этом смысле не исключение, то же самоеможно сказать про каждого из нас. И про вас в том числе.

- Ну, про меня-то так сказать - святое дело, - широкоулыбнулся следователь. - Трудно предположить, что те, кого я отправил в суд,питают ко мне страстную любовь. Но вы все-таки не следователь. А потому давайтеостановимся для начала на тех, кто вас ненавидит. Так кому и в чем вы перешлидорогу, Наталья Александровна?

Она не ожидала, что он поймет ее так буквально, ирастерялась.

- Мне кажется, для того, чтобы убить человека толькоради срыва съемок, ненависть должна быть уж очень... - она поискала слово,ничего подходящего не нашла и употребила первое пришедшее в голову, - оченьмасштабной. А мозги очень маленькими. Убийство водителя не может сорвать всюсъемку сериала. Оно внесет сумятицу, нервное напряжение, члены съемочной группывынуждены будут тратить нервы и время на общение с сотрудниками уголовногорозыска и со следователем, работа будет скомкана и затормозится, но это толькона время. Пройдет максимум месяц - и все пойдет своим чередом. Сериал все равнобудет сниматься. А на место убитого Тимура будет взят новый водитель, только ивсего. Я понимаю, это звучит довольно цинично, но я хочу, чтобы вы поняли всюбесперспективность вашей странной версии.

- Она не странная, уважаемая Наталья Александровна.Представьте себе на минуту, что убит не водитель, а ведущий актер. Что тогда?

- Что тогда? Тогда, конечно, тяжелее. Но если оставитьза рамками обсуждения чисто человеческий аспект проблемы, связанный с утратойчьей-то жизни, то тоже не катастрофа. Съемки идут всего три недели, и если изкоманды по какой-то причине выбывает актёр, можно за три-четыре дня переснятьвсе сцены с его участием, пригласив другого актера на эту же роль. Конечно, этовремя, это деньги, это лишняя нервотрепка, кроме того, сценарий пишется прямопо ходу съемок под конкретного исполнителя, так что сценарий тоже придется вчем-то менять. Но и это не катастрофа. Если уж срывать съемки посредствомубийства актера, играющего главную роль, то делать это нужно ближе к концу,когда почти все уже снято, но именно ПОЧТИ, то есть осталось еще достаточносцен с его участием и без него никак не обойтись. Вот тогда действительновстанет вопрос о пересъемке всех эпизодов с новым актером и с самого начала. Наэто уже нужны будут очень большие дополнительные деньги, и финансовые трудностимогут полностью заблокировать окончание работы над сериалом.

- Интересно, - промычал следователь, выслушав ееобъяснения. - Давайте затронем финансовый вопрос. Вот вы сказали, что если быведущего актера убили сейчас, все равно понадобилось бы дополнительноефинансирование, чтобы переснять уже отснятые эпизоды с новым актером. Где бы вывзяли эти деньги?

- Из общего бюджета картины.

- И что, это прошло бы без последствий? Я имею в виду,картина не пострадала бы?

- Конечно, пострадала бы. Пришлось бы урезать себя вчем-то другом, например в костюмах, в съемках городской натуры - в Москве этоужасно дорого. В массовке. Даже в хороших актерах. Знаете, я люблю, чтобы вмаленьких эпизодах у меня снимались звезды, но съемочный день звезды стоитбольших денег. Пришлось бы в эпизодах занимать более дешевых актеров,малоизвестных или совсем неизвестных. Это пошло бы во вред картине.

- Правильно ли я вас понял? Если бы сегодня убилиактера, играющего главную роль в вашем сериале, то сериал все равно был быснят, но качество его было бы заметно ниже. Так?

- Вероятно, так. Мне трудно сказать совершенно точно,поскольку я в таких ситуациях не бывала... Да, пожалуй, так, но при одномусловии: если бы у нас не было дополнительных денег.

- А они у вас есть?

- Они могут появиться. Например, источникфинансирования может войти в наше положение и выделить дополнительные средства,хотя это крайне маловероятно, но теоретически возможно. А можно взять деньги вдругом месте.

- В каком же?

- Да в любом. У любого спонсора. У моего мужа,например.

Судя по изумлению, мелькнувшему в глазах следователя, онсовершенно не представлял себе, на какие деньги Наталья Воронова снимает своекино. Пришлось и об этом подробно рассказывать.

- Так что видите сами, Борис Витальевич, если я несмогу снять сериал, то ни один телеканал серьезно не пострадает, посколькуникто, кроме моего мужа, пока еще не вложил в съемки ни копейки.

- Да-а, - протянул Борис Витальевич, - озадачили выменя, Наталья Александровна. Интересно, а журналисты, которые это написали, -он ткнул пальцем в лежащие на столе газеты, - они вообще в курсе, на какиеденьги вы снимаете кино?

- Вообще в курсе, так как я этого ни от кого нескрываю. У меня пару раз брали интервью, как только начались съемки, и я обэтом говорила. Но это совершенно не означает, что теперь все всё знают. Вот выже, например, не знали. Журналисты вообще очень часто не знают того, чтонаписано во всех газетах, а уж если всего только в двух... Их нельзя в этомвинить, они не могут читать все издания от корки до корки, они ведь нечитатели, а писатели, Наталья улыбнулась.

Они еще какое-то время поговорили о механизме финансированиясъемок и об их организации, когда Борис Витальевич неожиданно и резко свернулсовсем в другую сторону:

- Наталья Александровна, что вы можете мне рассказать овзаимоотношениях вашего сценариста Нильского с женой?

Люба с удовольствием оглядела свое отражение в большом, вполный рост, зеркале в ванной. Ни единого дефекта, Даже самый предвзятыйценитель не смог бы найти недостатки в ее фигуре. И лицо, и волосы - все вместетак и просится на обложку журнала. Мужики штабелями вокруг падают от такойкрасоты. И Эдик, казалось бы, тоже от нее без ума, во всяком случае, донедавнего времени она была в этом уверена на все сто. И вдруг эта поездка... Нис того ни с сего взял и уехал в Кемерово на несколько дней. Что он там забыл?Чего не видел? Несет какую-то бредятину насчет женщины, которая потеряла всюсемью и которой непременно надо помочь. Что за женщина, кто она такая? С тогодня, как Эдик вернулся из поездки, Люба только об этом и думает. Может, ивправду все дело в женщине, только не в одинокой и нуждающейся в помощи, а совсем-совсемв другой, молодой и красивой, еще моложе и красивее, чем она сама. Почти двенедели Люба пристально вглядывается в своего возлюбленного, ища в его поведениипризнаки увлеченности неведомой соперницей, ничего определенного не находит иот этого только еще больше злится и нервничает. А Эдик ведет себя как ни в чемне бывало, шутит, смеется, ходит на работу, занимается с ней любовью, судовольствием ест приготовленные ею завтраки, когда остается ночевать. Может,все не так страшно? Ну, увлекся, загорелся - с кем не бывает? Слетал к своейзазнобе на несколько дней, накушался ею досыта и понял, что лучше Любы для негоникого нет. Хорошо бы, если так. А если нет?