На утренней оперативке новый начальник заявил:

- Убийство в Сокольниках получило большой общественныйрезонанс. Все сегодняшние газеты пишут о продолжении войны между телеканалами.Высказывается мнение, что убийство водителя съемочной группы направлено на то,чтобы сорвать съемки и помешать созданию телесериала, который, какпредполагается, будет иметь большой успех и, соответственно, значительноповысит рейтинг того канала, который будет его показывать. Скажу вамоткровенно, мне такая постановка вопроса не совсем понятна, я считаю, что еслибы хотели сорвать съемки, то убили бы ведущего актера или режиссера, а никак неводителя.

- Может, промахнулись, - подал голос кто-то изоперативников. - Хотели актера убить, но ошиблись или обознались.

- Резонно, - кивнул Афанасьев. - Именно поэтому намнеобходимо подключиться к работе. Каменская, возьмешь это на себя. Свяжись сРУБОПом, пусть проверят убитого на причастность к какой-нибудь группировке.Если это обычная разборка, тогда они сами будут этим заниматься. Телевизионнаяверсия остается за нами.

Настя мысленно поморщилась, она все еще не привыкла к манеренового начальника всем "тыкать". Одно дело - Гордеев, который своихподчиненных называл на "ты", и совсем другое - Афоня. Хотя почемудругое? Логичного объяснения у нее не было. Почему Гордееву можно, а Афоненельзя?

- Просто ты его не любишь, - засмеялся Коротков в oтветна ее в очередной раз озвученное недоумение. - И все, что он делает илиговорит, кажется тебе неправильным. Слушай, у тебя пирожков не осталось?

Настя молча вынула из сумки пакет с пирожками и положила настол:

- Ешь, солнце мое незаходящее, а то я на них ужесмотреть не могу. И все равно у меня просто зуд какой-то критиковать Афоню.

- Ну-ну, давай, - подбодрил ее Юра, засовываярассыпающийся пирожок целиком в рот. - А я послушаю.

- Вот зачем, например, он велел мне сделать запрос в РУБОП?Он что, считает, что на земле все полные идиоты? Ты мне еще вчера сказал, чтоесть информация о причастности убитого к сокольнической группировке, значит,ребята с территории первым делом этим вопросом поинтересовались. А Афонясчитает, что только здесь, на Петровке, сидят люди, которые что-то понимают враскрытии преступлений. Терпеть не могу этот высокомерный снобизм!

- Подруга, ты и права и не права одновременно. То, чтоя тебе вчера сказал, было неофициальной и непроверенной информацией, которая пришлако мне вовсе не из РУБОПа. Но с другой стороны, опера, которые выехали на труп,этот вопрос обсуждали и запрос посылать действительно собирались. Может, дажеуже и ответ получили. Так что не кручинься раньше времени, сейчас позвонимребятам в Сокольники и все узнаем. Если окажется, что это была банальнаяразборка, можешь вздохнуть свободно.

- А как же жена сценариста? Ты говорил, она пропала.

- Ну и что? - Коротков пожал плечами и потянулся заочередным пирожком. Пропала и пропала. Может, она оказалась свидетелем, видела,кто и почему убил водителя, и ее забрали с места убийства, чтобы потом решить,как с ней поступить. Все равно на версию о разборке это не влияет. Ты слышала,что Афоня сказал? Ты подключаешься только в том случае, если это была не разборка.А если окажется, что это сокольнические между собой или с кем-то другимотношения выясняли, то пусть на территории разматывают.

Слова Короткова прозвучали для Насти хоть и утешением, нослабым. В убийстве водителя Теймураза Инджия она видела ничего для себяинтересного. Вот если бы это был маньяк, само существование которого ежечасно иежеминутно создавало угрозу для жизни новой жертвы - тогда другое лело. Тогданеобходимо напрягать все силы, физические и умственные, чтобы спасти те жизни,которые еще можно спасти. А тут... "Что со мной? - испуганно одернула себяНастя. - Я никогда раньше так не думала. Раньше для меня любое убийство былопреступлением, которое просто необходимо раскрыть. Любой ценой. Любымиусилиями. Неужели я настолько очерствела, что стала относиться к трупам людейкак к сухим фактам, которые лично ко мне не имеют ни малейшего отношения? Илидело в Афоне? Мне не нравится новый начальник, поэтому я охладела к своейработе. Чисто бабский подход к делу. Кажется, прежде мне это было несвойственно. Старею, что ли? Человека убили, а я думаю только о том, как быувернуться от работы по раскрытию преступления".

- Юра, может, мне пора уходить? - внезапно спросилаона.

- Куда? - Коротков машинально посмотрел на часы, иНасте стало понятно, что он воспринял ее вопрос буквально: назначена деловаявстреча, на которую она не хотела бы опаздывать.

- Вообще. Из розыска, - неуверенно пояснила она. - БезКолобка мне здесь нечего делать. Моя аналитическая работа теперь никому ненужна, а все остальное я делаю плохо.

- Не дури, - строго произнес Юра. - Ты все умеешь и всепрекрасно делаешь. За последние пять лет мы с тобой на эту тему ругаемся сзавидной регулярностью. Лучше бы ты мне пирожки пекла с такой же частотой, скакой высказываешь эти бредовые мысли. Толку больше было бы.

- Юра, я...

- Ничего не хочу слушать, - резко оборвал ее Коротков.Потом поднял на Настю полные тоски глаза: - Ася, я тебя прошу. Пожалуйста.Колька Селуянов ушел. Игорь Лесников ушел. Доценко женился и тоже поговариваето переходе куда-нибудь, где побольше платят, ему теперь семью содержaть надо,там, насколько я понял, уже ребеночек на подходе. В отделе один молодняк, мы стобой единственные, к проработал здесь больше десяти лет. Да и молодняк такойчто надежды мало, тоже все на сторону посматривает. За последние годы у насбольше полутора лет ни один опер не продержался, только-только начинает хотьчто-то понимать в работе - и сбегает. Приходит новенький, которого мы начинаемучить, а он тоже уходит. И так без конца. Ася, пожалуйста. Ну хочешь, я наколени встану?

Настя его понимала. Каково это - быть заместителемначальника отдела, когда у тебя в подчинении нет ни одного сотрудника, накоторого можно было бы полностью положиться, одни молодые неумехи, которые малочто знают и знать больше не стремятся, ибо не видят на этой работе своегобудущего? Игорь Лесников ушел на повышение, в Главное управление уголовногорозыска министерства. Колю Селуянова переманили в окружное управление замом порозыск Ребят можно понять, им расти надо, подполковниками стaновиться, потомполковниками. Это Насте так повезло, что она на майорской должности сидит взвании подполковника но и то только потому, что она на целый год уходила вглавк Заточному, где и получила очередное звание, а потом вернулась на Петровкус двумя большими звездами на погонах и заняла прежнее место. И хоть до самойпенсии просидит он на этой должности, полковником никогда не станет, потому как"потолок" у старшего оперуполномоченного - майор, ни миллиметромвыше. Просто она не очень честолюбива и ради звания полковника милиции влепешку расшибаться не'собирается. А Игорь и Коля - нормальные мужики, их такое"болотное" состояние не устроит. У Мишеньки Доценко тоже своикомплексы, женился на Ирочке Миловановой, и все бы ничего, но у Ирочки естьвесьма состоятельная родственница, она же следователь Татьяна Образцова, она жежена хорошо зарабатывающего частного детектива Владика Стасова, она жеизвестная писательница Татьяна Томилина, получающая за свои книжки оченьприличные гонорары. Ирочка привыкла жить, не считая денег, а Татьяна привыклаее содержать. И для Миши совершенно неожиданно оказалась невыносимой ситуация,при которой Татьяна и Стасов постонно помогают им деньгами. Он сам долженсодержать свою семью. А на одну милицейскую зарплату не очень-то получаетсясодержать неработающую жену с ребенком, старенькую маму с грошовой пенсией исебя, молодого сильного мужика как минимум трижды в день испытывающего здоровоечувство голода. Вот и получилось, что сколоченный и обученныйКолобком-Гордеевым костяк стал постепенно разваливаться, рассыпаться накусочки. Как Настины вчерашние пирожки... Они с Юркой одни остались.