Ну и ладно, зачем ей тетя сдалась? Плохо было то, что Вераникогда не видела своего папы. Вернее, мама показывала его фотографию, новоочию… Ульяна рассказывала дочке, что ее отец был летчиком и погиб, когдаВерочка была еще у нее в животике, и единственное, что осталось от него, этопамять и одна фотокарточка, с которой смотрел веселый светловолосый человек смилым открытым лицом.

– Чего застыла, дура? – услышала Вера и удивленнозахлопала белесыми ресницами – она и не заметила, как задумалась. – Ты жеводишь, кидай еще раз!

– Халихало! – выкрикнула Верочка и подкинула мяч.

Ребятня заметалась, забегала, замахала руками. Веру больнотолкнули в бок, она отлетела, попыталась вернуться в толпу, но побоялась. Так иосталась стоять в сторонке, только успевая замечать, как мяч вновь и вновьвзлетает к небу и опускается в чьи-нибудь цепкие ладоши.

В толпе мелькнула довольная физиономия Стаса. Он вновьоказался самым прытким, и мяч опять попал ему в руки. Вера вздохнула. Как ейхотелось стать такой же ловкой и бесстрашной! Особенно – бесстрашной, ведь Стасне боялся даже толстого Сережу, который уже перешел в третий класс. Вообще сынВиктора Радугина поражал всех, не только Веру. Своей красотой он бередил сердцадевочек, смелостью – мальчиков, смекалкой – воспитателей в саду, обаянием –соседок. Ко всему прочему Стас был совсем не заносчив, хоть и являлся всеобщимлюбимцем и сыном большого начальника Виктора Сергеевича Радугина.

Мам-Уля, глядя на неугомонного синеглазого постреленка,всегда усмехалась и говорила, что девушки от него наплачутся, а потом начиналавыспрашивать у Веры, не влюблена ли она в него. Девочка прыскала в кулачок иубегала. Вот еще придумала! Никогда Верочка не будет влюбляться, она так решиладавно, еще маленькой, а тем более в Стаса, который ей просто хороший товарищ.

Верочка еще немного постояла у забора, надеясь, что еезаметят, но, так и не дождавшись, побрела домой. Может, мама и права: у нихникого, кроме друг друга, в этом мире нет…

* * *

Верочка проснулась от шума.

Прислушалась. Тикали часы на тумбочке, в кухне чуть слышнобормотало радио, а в открытое окно врывался шум просыпающегося городка: лаялисобаки, кукарекали петухи, шуршали шинами одиночные машины. Что же ееразбудило?

Вдруг… Тук-тук-тук. Было ощущение, что кто-то бьет молоткомпо двери. Вера вскочила, испугавшись, что это какой-нибудь грабитель решил проломитьстворку и ворваться в их квартиру.

– Мама! – взвизгнула она и накрыла головуподушкой.

В комнату вбежала испуганная Ульяна:

– Что такое?

– Кто там? – Вера высунула побледневшую мордашкуиз-под подушки.

– Где?

Мать оглянулась и, тоже услышав стук, замерла. Тук-тук-тук…Ульяна нахмурилась и направилась в прихожую.

– Не ходи, Мам-Уля, там воры! – крикнула ей в следиспуганная Верочка.

Ульяна раздраженно тряхнула головой и распахнула дверь. Упорога с молотком в руке стоял дядя Витя, а рядом с ним Стас, державший коробкус гвоздями.

– Тетя Уля, вы чего? Испугались? Мы с папой вам новыйномерок прибиваем, а то старый у вас уж больно страшный был, – выпалилСтас, сунул гвозди отцу и, оттеснив Ульяну, вбежал в комнату подруги.

Вера еще не оправилась от испуга. Она сидела на кровати,грызла палец и смотрела на приближающегося Стаса. Мальчик, как всегда, был чутьлохмат, румян и с иголочки одет. Просто удивительно, как он умудрялся при своейактивности оставаться таким чистеньким. Наверное, его мама очень за ним следит.Вообще дяди-Витина жена Вере нравилась, несмотря на то что Уля считала еевысокомерной. Может быть. Но зато какая она красавица! У нее волосы блестящие,пепельные, спускающиеся до плеч, а руки всегда ухоженные, с перламутровыминогтями. И глаза – синие-пресиние.

Стас был похож на мать. Те же четко очерченные губы,небольшой прямой нос, подбородок с маленькой ямочкой и, конечно, синие глаза.Только ресницы у мальчика были черными и длиннющими без всякой туши. От отцаСтас взял темные волнистые волосы.

– В школу хочешь? – Стас взгромоздился на тумбочкуи заболтал ногами в моднющих кроссовках «Ботас».

– Не-а.

– Почему?

– Боюсь, – честно призналась Вера.

– Чего?

– Не знаю.

– Странная ты. Собак не боишься, а людей… –протянул Стас, вглядываясь в бледное лицо Верочки.

– Собак я понимаю, вот и не боюсь.

– Как это?

– Они просто так никогда не укусят. Даже если ты ихразозлишь, они сначала огрызнутся, клыки покажут, а уж потом… А люди другие.Они… они злые.

– А ты им в морду! – вытаращив глаза, выкрикнулСтас.

– Я не могу.

– Зато я могу. Мне скажешь, если кто обидит, я емунакостыляю. Поняла?

– Поняла, – улыбнулась Вера. Теперь ей в школуидти было не так страшно.

Стас удовлетворенно кивнул, попрощался и вышел.

Сначала он хотел отправиться на улицу – на велосипедепогонять или ящериц половить, но почему-то передумал. Не спеша поднялся на свойтретий этаж, вошел в квартиру.

Дома у них было очень чисто и красиво. Особенно в зале, гдеи мягкая мебель, и хрустальная люстра, и цветной телевизор. Но все равно емубольше нравилась их старая квартира. Она хоть и была двухкомнатной с частичнымиудобствами, но в ней жилось как-то легче. И улицу ту он любил больше. Состоялаона из двухэтажных кирпичных домов и частных деревянных, около которых былиразбиты палисадники, где росли кустарники, ирисы и шиповник. По улице бродиликуры, клубилась пыль и летали комки тополиного пуха, а в конце ее, еслиспуститься с пригорка, текла быстрая, мелкая, жутко холодная речка.

Стас тяжко вздохнул, вспомнив те времена. Здорово было!Хотя, если рассудить, то и здесь ему живется не так уж плохо. Конечно, до речкитеперь идти минут двадцать, и в палисадниках кроме чахлых саженцев толькотрава, но зато рядом стадион, школа, клуб. Все хорошо, только девчонкинадоедают постоянно – записочки пишут, обниматься лезут. Противно же, честноеслово! Одна Верка нормальная. И почему ее все так не любят? Ну и что, что набелобрысую японку похожа, разве она виновата? Правильно отец говорил, ей и такнесладко с такой внешностью, а тут еще дворовая ребятня Опарышем ее обзывает.Надо, говорит отец, девочке помочь, защитить. А Стас не против. Ему тоже ненравится, когда на человека нападают только потому, что он не такой, как все. Воти мать Веркину невзлюбили. Почему? Да потому что у нее мужа нет и не было,говорят, никогда. Может, и правда не было, да только кому какое дело! Вот такрассуждал Стас. И отец его так же считал, поэтому и помогал Чайкам (это фамилиятакая у Веры и Ульяны), хоть мама и ругалась. «Я – коммунист, – говорилпапа, – и обязан людям добро делать, а ваши предрассудки мне противны».Стас не знал, что такое предрассудки, но общий смысл папиных слов уловил иподписался под каждым, даже под непонятным.