Могу понять раздражение тех читательниц моей исповеди,которые бедуют вообще без мужа, без семьи: с жиру взбесилась! Взял ее сребенком хороший человек, в общем, малопьющий, на добром счету в своей фирме,без пяти минут доктор наук, родился у них еще один ребенок, так какого же рожнаей нужно?! И я согласна с теми, у кого никого нет или кто мается с горькимпьяницей: и верно, жила я, как у Бога за пазухой! Да вот вопрос: жила ли? И ещеодин: за пазухой ли?..

Знать, такая уж дурная уродилась я мамы с папой или уж таквоспитали правоверно, что я истово во все верила, чему меня учили и что в школеслышала. А назидали нам высокие истины про назначение человека, про гордостьженскую, про семью идеальную. Родители были у меня люди кристальные: всю жизньвкалывали, работали по-честному там, куда Родина пошлет, трудами своимиправедными палат каменных не нажили, но считали себя людьми счастливыми игордыми потому, что на производстве коллектив и начальство их ценили, грамотывручали и даже в дома отдыха посылали бесплатно. (Правда, вспоминаю я, что этипутевки льготные выдавали им в межсезонье.)

И в школе тоже верила всему хорошему, прямая, честная была,пионерская и комсомольская активистка. Веселиться любила, как все девчонки, нофирменное шмутье и другие брошки-сережки презирала, училась от души,добросовестно. Отличницей была, с золотой медалью школу кончила. Но чтохарактерно, в классе меня зубрилкой и синим чулком не считали и не сторонились,потому что я всегда открыто за справедливость выступала. Был даже такой случай:нашей классной руководительнице заслуженное звание присвоили, а я как раз вэтот день всех до одного десятиклассников подбила, чтобы никто из-за парт невставал, когда она войдет в класс. Почему? Да потому что вчера она двоих нашихни за что, по самодурству, из буфета выставила, да еще с оскорблениями ипозором. И вот приходит наша «Швабра» в свой же воспитательный класс, всявзволнованная в день награждения, а класс-то ее родимый сидит на местах имолчит, как в рот воды все набрали. Она сначала стала кричать, мы молчим, онапринялась воздух хлебать, замахала руками и вылетела вон вся в пятнах… Директорпотом приходил, разбирался, чуть я из школы не загремела как зачинщица, даявился мой папаня, железно подтвердил у них на педсовете мою большевистскуюправоту, пообещал довести до общественности, чтобы сняли звание заслуженной какне заслуженное учительницей-грубиянкой, хотя согласился, что и мы в классесвоеволие допустили. В общем, дело замяли, чтобы меня, Анастасию, гордостьшколы, единственного претендента на медаль в районе, не вынудить перейти вдругую школу накануне выпуска.

К чему это я? Какое отношение давнишний скандал имеетотношение к моим семейным делам и к личной жизни? А такое, что я истово, безсомнения верила как в непреложный канон в тезис о святом равенстве мужчины иженщины. Заметьте: не в равноправие, а в равенство, то есть подобие. Наверное,на всю жизнь запомню я заголовок в праздничной газете, выпущенной к 8 Марта: «ВСоветском Союзе исчезла разница между мужчиной и женщиной». Сама видела! Также, как своими ушами слышала в межконтинентальной телепередаче гордое заявлениеодной нашей профсоюзной, кажется, дамы: «У нас секса нет!» И вот теперь я скажусамое смешное: очень долго я считала примерно так же, как они!

Конечно, я школьный курс анатомии знала и сдала на отличноэтот предмет, но «мужской» вопрос меня, практически, не волновал. Мальчиков вшколе у меня, почитай, и не было, потому что мне были смешны их обезьяньипретензии на взрослость и я не уважала их лени и стремления проехаться «нашару», хотя бы и за мой счет. Списывать на контрольных им давала, не скрываянасмешки. Вуз выбрала — с благословения отца — самый почтенный и перспективныйв плане многообразного приложения и развития моих будущих сил — точной механикии оптики. На курсе у нас и особенно в группе преобладали молодые люди, и ясразу стала объектом усиленного ухаживания. Девицей я была, как говорится,очень даже «ничего себе»: стройная, сильная, веселая, и было у меня румяноелицо, что в глазах представителей сильного пола свидетельствовало (исправедливо) о моем физическом добром здравии. Теперь я мужскую психологиюхорошо понимаю и могу задним числом верно ответить, почему за мной началасьбуквально массовая охота со стороны студентовстаршекурсников и даже аспирантов.Дело в том, что и они, и мои сверстникимальчишки, однокурсники, дляповседневного, так сказать, пользования, сходились с девами легкого поведения,давалками, прямо скажем. На их вечеринках табачный дым стоял столбом, звучали,стукаясь, граненые стаканы, и раздавался мат в перемешку с визгливым женскимсмехом. Но для длительного пользования, для семьи и продолжения рода этимногоподатливые девы, в общем, им никак не годились. Им нужна была строгая,недоступная для других носительница семейной чести с безупречным здоровьем. Вотя и говорю, что вокруг меня завертелись вихри ухаживаний, интриг, поклонений,соперничества, и вскоре одно за другим пошли предложения руки и сердца! Тут быи застучать сильнее моему собственному сердечку, тут бы и затуманиться головке,ан нет разве для этого я шла в такой престижный, такой трудный вуз? Чувстводолга у меня было очень развито: я знала достаточно точно, сколько финансовтратило на мое обучение государство ежегодно, и совесть не позволяла мнеплатить черной неблагодарностью за это благодеяние. Тем более, что для полнотырациональной загрузки мозгов и пополнения семейного бюджета я поступила накурсы экскурсоводов и немалую часть времени отдавала этому делу. Отчество моеАртемьевна довольно быстро и естественно переделали в прозвище Артемида, так изакрепился в институтском сознании мой образ — прекрасной и недоступной богиниохоты и спорта Афины-Артемиды.

Да, провожали меня, да, тыкались мне в щеку и горячими, ислюнявыми губами, да, и пытались обнять или притиснуть в углу, но сил, слава Богу,у меня всегда доставало за себя постоять, а внутренний сон (или оцепенение?)всего женского естества позволял быстро и равнодушно, без каких-либособлазнительных ощущений забывать и матримониальные предложения создать крепкуюобразцовую семь??.

А время, однако, ускорило свой ход и перешло с шага на бегтрусцой, а затем на бег быстрый и даже с ускорениями. И бедная мама, уже не развздыхая, домогалась от меня поведать ей всю правду о моем избраннике, которогоя, дескать, от них с отцом охраняю: «Так не надо таиться, доченька, дело твоежитейское, молодое, а нам с отцом пора уже готовиться и внучат баловать». Яотшучивалась, что еще «тот принц не родился, который меня, спящую царевну,разбудит», а сама тем временем естественным образом дозревала до осознаниянеизбежности своего замужества. Уже практически все мои однокурсницыповыскакивали замуж, на их свадьбах я нагулялась да и на свадьбах иных из своихбывших одноклассниц тоже — пошла такая полоса в моей жизни, и ревнивое чувство:а я-то их чем хуже? — уже коварно нет-нет да и посасывало мое непреклонноесердечко.

Так вот я и напрягалась инстинктивно в ожидании того принца,которому отдам свой поцелуй; не кривя своей непорочной совестью. А когдачего-либо ждешь, то оно и сбывается. Или тебе кажется, что оно сбывается. Принцявился!