– Вагнер тоже возбуждает аппетит. В «Ковент-Гарден»[15] вантракте сандвичи с копченой семгой исчезают мгновенно. А насчет Дувра – простомы едем в этом направлении.

– Я свернул, потому что здесь объезд, – пояснил я.

– Слишком длинный получился у тебя объезд. Мы уже давно толи на Старом, то ли на Новом Кентском шоссе.

Я оглянулся и вынужден был признать: Гермия, как всегда,права.

– Постоянно сбиваюсь здесь с дороги, – повинился я.

– Да, здесь легко запутаться. Все время приходится кружить увокзала Ватерлоо.

Наконец, успешно преодолев Вестминстерский мост, мы опятьзаговорили о постановке «Макбета». Моя приятельница Гермия Редклифф – красиваямолодая женщина, ей двадцать восемь. У нее безупречный классический профиль ишапка густых каштановых волос. Моя сестра неизменно называет ее «подругойМарка», причем так и слышишь многозначительные кавычки – это выводит меня изсебя.

В «Фэнтези» нас встретили приветливо и провели к маленькомустолику у обитой алым бархатом стены. «Фэнтези» пользуется заслуженнойпопулярностью, и столики там поставлены тесно. Когда мы усаживались, кто-товдруг радостно окликнул нас. За соседним столом сидел Дэвид Ардингли,преподаватель истории в Оксфорде. Он представил нам свою спутницу,прехорошенькую девушку с модной прической: волосы торчали во все стороны, а надмакушкой прядки поднимались под невероятным углом. Как ни странно, прическа ейшла. У девицы были огромные голубые глаза, рот она все время держалаполуоткрытым. Как и все девушки Дэвида, она была непроходимо глупа. Дэвид,человек редкого интеллекта, почему-то находил удовольствие только в компаниисовершенно пустоголовых красоток.

– Это моя глубокая привязанность, Вьюнок, – сообщил он. –Познакомься с Марком и Гермией. Они очень серьезные и интеллигентные.Постарайся не ударить перед ними лицом в грязь. А мы были в варьете, смотрелипрелестное шоу – «Давайте веселиться!». Вы, держу пари, только что с Шекспираили Ибсена?

– Смотрели «Макбета», – сказала Гермия.

– Ага, и какое впечатление от постановки Баттерсона?

– Мне понравилось, – ответила Гермия. – Интересные световыеэффекты. Впечатляющая, поразительная сцена пира.

– А как выглядели ведьмы?

– Ужасно! – сказала Гермия и добавила: – Как всегда.

Дэвид кивнул, заметив:

– Обычно в их трактовке присутствует элемент пантомимы.Скачут, кривляются, как три Короля-Демона. Так и ждешь – вот явится Добрая Феяв белых одеждах с блестками и закричит сдавленным голоском:

Злодейству никогда добра не победить,

Макбету суждено в ловушку угодить!

Мы дружно рассмеялись, но Дэвид, человек необыкновеннопроницательный, пристально поглядел на меня.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего. Просто я на днях размышлял о Зле и Короле-Демоне впантомимах. И еще о Добрых Феях.

– С чего бы это?

– Так, в голову пришло. В Челси, в кафе-баре.

– Ну, ты у нас не отстаешь от моды. Молодчина, Марк! Тольков Челси. Там богатые наследницы выходят замуж за талантливых рок-музыкантов напути к всемирной славе. Вот где место нашему Вьюнку, правда?

Вьюнок еще шире раскрыла большие синие глаза.

– Ненавижу Челси, – возразила она. – «Фэнтези» мне нравитсябольше. Все здесь такое вкусное, замечательно!

– И прекрасно, Вьюнок! Да и вообще, для Челси тынедостаточно богата. А ты, Марк, расскажи-ка нам подробнее о «Макбете» истрашных ведьмах. У меня есть свое мнение насчет того, как показать сцену сведьмами.

Дэвид в бытность студентом участвовал в драматическом клубеОксфорда и прославился на весь университет.

– Как же?

– Я бы их показал совсем обычными. Просто хитрые, тихиестарушки. Как ведьмы в любой деревне.

– Но теперь никаких ведьм в помине нет! – сказала Вьюнок.

– Ты так говоришь, потому что ты городская жительница. Вкаждой английской деревне есть своя ведьма. Старая миссис Блэк, третий дом нахолме. Мальчишкам не велено ей докучать, время от времени ей делают подарки –дюжину яиц, домашний пирог. А все потому, – он выразительно поднял палец, –что, если не угодишь ведьме, коровы перестанут доиться, не уродится картофельили малыш Джонни вывихнет ногу. Каждый знает: не следует навлекать на себя гневстарой дамы, хотя вслух об этом говорить не принято.

– Ты шутишь, – надула губки Вьюнок.

– Нисколько. Правда, Марк?

– Общее образование покончило с подобными суевериями, –заметила Гермия скептически.

– Только не в сельской местности. А твое мнение, Марк?

– По-моему, ты прав, – ответил я, подумав. – Хотя суверенностью я сказать не берусь. Почти не жил в деревне.

– Мне кажется, представлять на сцене ведьму как обычнуюстаруху невозможно, – заявила Гермия, возвращаясь к замечанию Дэвида. – В них,безусловно, должно быть что-то сверхъестественное.

– Но подумайте сами, – возразил Дэвид, – это все равно чтосумасшествие. Если безумец мечется как угорелый, с соломой в волосах иискаженным лицом, никому не страшно. Но помню, однажды меня послали с запискойк врачу-психиатру в лечебницу, я должен был подождать в приемной, где какая-томилая старушка сидела себе спокойно, попивая молоко. И вдруг она наклоняется комне и спрашивает еле слышно: «Это ваше несчастное дитя похоронено в стене закамином?» Кивнула и добавила: «Ровно в двенадцать десять. Минута в минуту.Каждый день. Притворитесь, что не заметили крови». Меня пробрал страх, когдаона все это нашептывала, ласково и спокойно.

– А в стене за камином и вправду был кто-то похоронен? –полюбопытствовала Вьюнок.

Дэвид, не обратив на ее слова внимания, продолжал:

– Возьмите, к примеру, медиумов. Трансы, темные комнаты,шепот, стуки. После чего медиум поправляет волосы, собирает вещи и отправляетсядомой ужинать. Обычная, спокойная, добродушная женщина.

– Значит, ты представляешь себе ведьм так: три шотландскиестарые карги с даром предвидения тайно совершают свои обряды, колдуют надкипящим котлом, вызывают духов, но сами остаются с виду тремя обычнымистарухами? Пожалуй, ты прав. Производит впечатление.

– Если вы сумеете заставить актеров играть это такимобразом, – сухо вставила Гермия.