– Понятно.

– Дальше следы отца Гормана привели в маленькое захудалоекафе. Заведение вполне приличное, ничего предосудительного за ним не числится,кормят скверно, посетителей всегда мало. Отец Горман заказал чашку кофе. Потом,видно, поискал в карманах, не нашел того, что нужно, и попросил у хозяина – егозовут Тони – листок бумаги. Вот он, этот листок. – Инспектор указал на смятуюзаписку.

– И дальше?

– Когда хозяин подал кофе, священник уже что-то писал. Оночень скоро ушел, к кофе почти не притронулся, и за это я его не виню, азаписку положил в ботинок.

– Кто еще был в кафе?

– Трое парней, с виду стиляги, появились после него и занялиодин столик, и еще какой-то пожилой человек – он уселся за стол в углу, такничего и не заказал и скоро ушел.

– Пошел следом за священником?

– Возможно. Хозяин не видел, как он уходил. Описал его какничем не примечательную личность. Почтенный с виду. Ничего особенного вовнешности. Среднего роста, пальто то ли синее, то ли коричневое. Волосы нитемные, ни светлые. Может, не имеет к этому делу никакого отношения. Трудносказать. Он еще не являлся к нам сообщить, что видел священника в кафе, – мыпросили всех, кто видел отца Гормана от без четверти восемь до четвертидевятого, сообщить. Пока пришли только двое: женщина и владелец аптекинеподалеку отсюда. Сейчас я их допрошу. Тело нашли в четверть девятого двамальчугана. На Уэст-стрит – знаете, где это? Закоулок, тупик, по одну сторонупроходит железная дорога. Остальное вам известно.

Корриган кивнул и похлопал рукой по бумажке:

– Что вы об этом думаете?

– По-моему, важная улика.

– Умирающая рассказала ему что-то, и он поскорее записалназванные фамилии. Боялся забыть? Тут только один вопрос: стал бы онзаписывать, если бы его связывала тайна исповеди?

– Их необязательно назвали с условием сохранить тайну, –заметил Лежен. – Может, эти фамилии имеют отношение к какому-то шантажу.

– Вы так думаете?

– Я пока ничего не думаю. Всего лишь рабочая гипотеза.Допустим, этих людей шантажировали. Покойная либо знала о шантаже, либо сама внем участвовала. Ее мучило раскаяние, она призналась во всем, хотела, чтобыдело уладили. Отец Горман взял на себя эту ответственность.

– И дальше?

– Все остальное – догадки, – сказал Лежен. – Кто-то, скажем,получал от этого доходы и не хотел их терять. Он узнаёт: миссис Дэвис присмерти и послала за священником. И так далее.

– Интересно, – проговорил Корриган, рассматривая бумажку, –почему здесь вопросительный знак у двух последних фамилий?

– Отец Горман мог сомневаться, правильно ли он их запомнил.

– Конечно, могло быть «Маллиган» вместо «Корриган», – сказалдоктор с усмешкой. – Очень вероятно. Но уж «Делафонтейн» не спутаешь ни с чем.Странно, ни одного адреса...

Он снова перечитал фамилии.

– Паркинсонов полно. Фамилия Сэндфорд тоже встречаетсясплошь и рядом. Хескет-Дюбуа – язык сломаешь. Нечасто услышишь. – Неожиданно онперегнулся через стол и взял телефонную книгу. – Посмотрим. Хескет, миссис А...Джон и К°, водопроводчики... Сэр Айсидор. Ага! Вот оно! Хескет-Дюбуа, леди,Элсмер-сквер, 49. А не позвонить ли ей сейчас?

– И что мы ей скажем?

– Вдохновение выручит, – беззаботно отвечал доктор Корриган.

– Звоните, – решил Лежен.

– Что? – удивленно воззрился на него Корриган.

– Я сказал, звоните, – ласково промолвил Лежен. – Почему вытак удивились? – Он сам взял трубку: – Город, – и взглянул на Корригана: –Говорите номер.

– Гросвенор, 64578.

Лежен повторил номер в трубку и передал ее Корригану.

– Развлекайтесь, – сказал он.

Слегка растерявшись, Корриган смотрел на инспектора. Втрубке долгое время раздавались гудки и никто не отвечал. Наконец послышалсяодышливый женский голос:

– Гросвенор, 64578.

– Это особняк леди Хескет-Дюбуа?

– Э... э... да... то есть... я хочу сказать...

Доктор Корриган не стал особенно вслушиваться в невнятныезвуки.

– Можно попросить ее к телефону?

– Нельзя. Леди Хескет-Дюбуа умерла в апреле.

Обескураженный, доктор Корриган повесил трубку, не ответивна вопрос: «А кто говорит?»

Он холодно взглянул на инспектора Лежена:

– Вот почему вы с такой легкостью разрешили мне тудапозвонить?

Лежен хитро улыбнулся.

– В апреле, – задумчиво сказал Корриган. – Пять месяцевназад. Пять месяцев, как ее уже не волнует шантаж или что-то там еще. Онаслучайно не покончила с собой?

– Нет. У нее была опухоль мозга.

– Знаете, надо снова браться за список, – сказал Корриган.

Лежен вздохнул.

– В сущности, неизвестно, какое отношение это убийство имеетк делу, – заметил он. – Могло быть обыкновенное нападение в туманный вечер – ипочти нет надежды найти убийцу, разве что нам просто случайно повезет...

Доктор Корриган сказал:

– Вы не возражаете, если я все-таки еще разок взгляну назаписку?

– Пожалуйста. И желаю удачи.

– Хотите сказать, все равно ничего у меня не выйдет?Посмотрим! Я займусь Корриганом. Мистер, миссис или мисс Корриган – с большимвопросительным знаком.

– Да нет, мистер Лежен, больше вроде ничего не припомню. Яведь уже все сказала вашему сержанту. Не знаю я, ни кто она была, миссис Дэвис,ни откуда родом. Она у меня полгода снимала комнату. Платила вовремя, и вродеславная такая женщина, тихая, воспитанная, а уж чего еще вам сказать, я и незнаю.

Миссис Коппинз перевела дыхание и недовольно посмотрела наЛежена. Он улыбнулся ей кроткой, меланхолической улыбкой, действие которой былопроверено не раз.

– Я бы с охотой помогла, если бы что знала, – добавиламиссис Коппинз.

– Благодарю вас. Вот это нам и нужно – помощь. Женщины ведьзнают гораздо больше мужчин, они многое чувствуют интуитивно.