Все вокруг сделалось совершенно нереальным, время пересталочто-либо значить, я даже не могла сказать, сколько я вот так бежала: час, дваили одну минуту, и наконец сообразила, что стою перед милицейской машиной,колочу кулаком по капоту и повторяю:

— Помогите, помогите…

— Ты что, с ума сошла? — рявкнул молодой парень вмилицейской форме, — Выскочила прямо под колеса, да я еле затормозитьуспел…

— Моего мужа убили, — прошептала я и заплакала.

* * *

Он очень нервничал, это было заметно, курил, хмурился,зачем-то попусту чиркал зажигалкой и вглядывался в мое лицо, точно надеясьчто-то прочесть на нем.

— Где мой муж? — не помню, в который раз спросилая.

— Вы утверждаете, что видели, как в негостреляли? — спросил он, игнорируя мой вопрос.

— Конечно.

— На улице?

— Да, на стоянке возле пивбара.

— А где находились вы?

— Я вам уже рассказывала.

— Расскажите ещё раз, — нахмурился он, вроде быобидевшись на меня за что-то.

— Вы от меня больше слова не услышите до тех самых пор,пока не сообщите, где мой муж.

— Что вы делали утром, расскажите подробнее. — Онкак будто не слышал моих слов. Я молчала, глядя в окно. Окна первого этажа безрешеток были расположены очень низко, районное отделение милиции размещалось встаром, давно требующем ремонта здании из красного кирпича, вид у него былскучный, как и у человека, что сидел напротив. — Вы слышите меня?

Я никак не отреагировала. Там, на улице, перед милицейскоймашиной я лишилась сознания, а когда пришла в себя, меня привезли вот в этоткабинет, и уже два часа тип с равнодушными глазами, в потертом костюме, нелепомгалстуке и несвежей рубашке (какой, к черту, костюм, жара тридцать градусов),изводил меня вопросами, игнорируя мое единственное желание знать, что сАндреем.

В него стреляли, и я сама видела, как он упал… Нет,перевалился через кусты… пока я не увижу его мертвым, он для меня живой.

— Вы слышали вопрос? — повысил голос мужчина, я незапомнила точно, как его зовут, кажется, Виктор Егорович.

— Я плохо себя чувствую, — нахмурилась я.

— Хотите отдохнуть?

— Я хочу знать, что с моим мужем.

— Хватит! — вдруг рявкнул он и даже ударил ладоньюпо столу, и мне стало ясно, он не просто нервничает, он едва сдерживает бешенство. —Что вы мне сказки рассказываете? Если вас кто-то преследовал, да ещё савтоматами, как вам удалось уйти?

— Я не говорила, что меня преследовали с автоматами, ядаже не видела своих преследователей. Я слышала, что за мной кто-то гонится. Аиз автоматов стреляли во дворе, двое парней на «БМВ», двухдверный, темно-синегоцвета, номер я вам сказала.

— И в такой ситуации, когда на ваших глазах застрелилимужа, вы умудрились запомнить номер?

— Андрея застрелили? — испугалась я.

— Слушайте, все, что вы рассказали, ужасная чепуха. Навас напал в квартире неизвестный, вы поднимаетесь на крышу… Кстати, почему бывам не обратиться к соседям и не вызвать милицию? А потом вы вдруг оказываетесьна проспекте.

— Я спустилась по пожарной лестнице.

— Я помню. Дело в том, что в вашем доме нет пожарнойлестницы. Точнее, она есть, но проходит через лоджии, и предприимчивые жильцыеё попросту убрали. По ней невозможно спуститься.

— Я спустилась по пожарной лестнице соседнего дома.Можете проверить, она в отличном состоянии.

— Разумеется, только как вы могли на неё попасть?Перенеслись на крыльях?

— Нет, прыгнула.

— Ага. — Он посмотрел на меня, усмехнулся ипокачал головой.

— Я перепрыгнула на соседнюю крышу, — упрямоповторила я.

— Разумеется, стресс и все такое… второй раз вы этотномер уже не повторите?

— Повторю, если скажете, что с моим мужем.

— А я не знаю, — откинувшись на спинку стула,вдруг заявил он. — Понятия не имею. Он покинул свое рабочее место в 13.00,и больше его никто не видел. Автоматная очередь не пустяк, вроде бы кто-точто-то слышал, но никто, заметьте, никто из жильцов трех домов, окна которыхвыходят в ваш двор, не видел ни «БМВ», ни машины вашего мужа, ни вас самих.Занятно, да?

— По-вашему, я все выдумала? Зачем мне это? —спросила я, чувствуя, что для него все мои слова не имеют значения.

— А вот на этот вопрос я, пожалуй, смогуответить, — перегнувшись через стол ближе ко мне и насмешливо щурясь,заявил он. — В 11.00 вы из поликлиники отправились домой. Так?

— Да.

— А во сколько вы были дома?

— Где-то в половине второго.

— Отлично. А вот ваша соседка утверждает, что где-тооколо часа слышала шум в вашей квартире. Мужчина и женщина о чем-то спорили,говоря проще: скандалили.

— Чепуха.

— Да-да. Разумеется. Так же, как труп в вашей квартире.В самом деле, подумаешь, труп.

— Труп? — Я насторожилась, парня в джинсовойрубашке я не убивала, по крайней мере, когда я видела его в последний раз, онбыл жив, хоть и находился в отключке.

— Труп, — кивнул Виктор Егорович, точно трупы былиему только в радость.

— Вы считаете, я кого-то убила?

— Может, вы, но скорее всего ваш муженек, оттого-то выи придумали эту дурацкую историю.

— По-вашему, я сумасшедшая?

— Не знаю. Вовсе необязательно быть сумасшедшей, ядумаю, вам очень хочется нас запутать… Это желание свойственно многим из тех,кому приходилось сидеть на стуле, который сейчас занимаете вы. Меня вашеповедение ничуть не удивляет.

— Спасибо. Так кого мы убили, я и мой муж?

— Мужчина в возрасте 30-35 лет, шатен, светлые глаза,тонкий с горбинкой нос, узкие губы, на предплечье татуировка… Дальшепродолжать?

Я слушала, разглядывая крышку стола. Судя по описанию,убитый — вовсе не парень в джинсовой рубашке, который напал на меня в комнате,а неведомый мне Анатолий. Значит, те, кто гнался за мной, были его врагами, иявился он в самом деле спасти меня… Только вот от кого?