– На снах и убеждениях.

– Убеждения, конечно, вещь хорошая, – сказалаАнастасия. – Но к ним бы еще и доказательства...

– А у тебя есть доказательства, что с Великим Бре всеобстояло так, как учат жрецы?

– Нет, – честно призналась Анастасия.

– Вот видишь. У вас свои жрецы, у нас свои.

– Логично, – сказала Анастасия. – Но коли вСоборах прославляют Великого Бре, а не ваши догмы, не следует ли отсюда, чтоправы наши жрецы?

– Это как посмотреть. Временная победа еще неозначает...

– Не надо, – сказала Анастасия. – Не будем.Знаешь ли я чуточку наслышана об умении еретиков вести длиннейшие дискуссии. Выв них поднаторели, я знаю. А я – рыцарь. Я человек дела. Да и некогда мне стобой дискутировать. С рассветом я должна быть в пути. А теперь объясни-ка мне,Олечка, отчего это ты так спокойно и радостно встретила весть о путешествии кЗакатному Морю?

Вместо ответа Ольга обернулась к мужчине, и он заговорил – сявственно различимой ноткой снисходительности.

Анастасия готова была вспылить, но превозмогла себя и молчаслушала.

– Жрецы вас обманывают, – говорил он. –Гологоловый Хру вовсе не злой дух, а былой сподвижник Великого Бре, егоназванный брат. Творя мир, они поссорились, и Гологоловый Хру хотел увестиверивших ему за Бугор.

– Это куда еще? – скептически усмехнуласьАнастасия.

– Далеко, далеко, у Закатного Моря, высится Бугор. А заБугром есть все, там живут счастливо и богато, там сверкающие повозки силойволшебства ездят без лошадей, а сверкающие ящики поют без спрятанных внутрипевцов – стоит только произнести заклинание. Там много невиданной одежды, многоневиданных яств и питий. Давным-давно, у Начала Времен, Гологоловый Хру хотелувести преданных ему за Бугор, дабы вкусили они полными горстями из полныхчаш, – мужчина говорил с запалом, с жаром, даже снисходительностьпропала. – Но коварный Бре послал на землю Мрак, а потом представил всетак, будто он и создал землю и скалы, людей и животных. На самом деле все сущеесоздал Гологоловый Хру из священного кукурузного початка, упавшего с небес – илистья початка стали реками, кочерыжка – землей, а зерна – живыми существами.Но жрецы Великого Бре скрыли от вас и эти истины, и путь за Бугор, растопталисаму память о нем. И только мы, Диссиденты, помним. И многие из нас ушли туда,в землю обетованную, а другие остались, дабы распространять свет святойистинной веры.

Если честно, в голове у Анастасии был полный сумбур иералаш. В речах Диссидента были свой резон и своя логика. Во всем, что касаетсяВеликого Бре, полагаться приходится исключительно на жрецов – а где чудеса иоткровения с небес, где божественные доказательства? Однако невозможно сразу, сразмаху, вдруг изгнать из разума и души с детства привычные истины и заменитьих новообретенными. Сознание против такого бунтует, протестуют чувства, страхвыплывает из глубин мысли, кружится голова-Анастасия наклонилась вперед ивпилась взглядом в его лицо. Он стойко выдержал взгляд. Зато Анастасия – вотнебывальщина! – ощутила тень смущения. И все же спросила твердо:

– А где доказательства?

– Доказательства – за Бугром. И чтобы попасть туда.вовсе не обязательно умирать, как это обстоит со Светлыя Завтра. Если тыдойдешь, все увидишь сама и уверуешь.

– Ну что ж... – сказала Анастасия. – Бытьможет, у тебя найдутся какие-нибудь описания предстоящего мне пути?

– Нет. Кто попадет туда, уже не возвращается, не всилах он уйти из страны счастья...

– И все же трудно поверить, – сказалаАнастасия. – Очень трудно...

– Но ты ведь уже отважилась переступить некоторыезапреты. Я о твоих связях с Копателями говорю. Они мне известны.

– Ох, все сложно... – вздохнула Анастасия исообразила вдруг, что говорит с ним, как с равным – хотя он, судя по одежде,был из рода ремесленников. Более того, говорит с ним серьезно, как женщина сженщиной! Она выпрямилась, досадливо поморщившись: – Послушай, а не замышляешьли ты к нам присоединиться?

– Увы, нет.

– Что так?

– Долг, – сказал он с неприкрытой тоской. –Понимал ешь ли, у меня свое место в этом мире, и старейшины считают, чтопокидать мне свое место пока что рано...

Анастасия хотела съязвить, но посмотрела на него пристальнееи отвела глаза, смутившись перед этой неприкрытой и нешуточной грустью. ВеликийБре, да что с ней сегодня творится, не узнает себя...

– Прелестно, – сказала она. – Говорили жестарики – стоит раз связаться с еретиками, так и покатится... Кстати... –Она все же не решилась выпалить это одним духом, помедлила: – Кстати... –Она покосилась на распахнутое окно, багровый диск Луны, закончила деланно бодрои равнодушно: – А душу мою Гологоловый Хру покупать будет?

– Еще одна побасенка. Хру никогда и ни у кого непокупал душ. Зачем они ему? Он царит там, за Бугром. О чем ты еще хочешьспросить?

– Считалось – и мне нелегко расстаться с этойистиной, – что все сущее сотворил Великий Бре. Ты же уверяешь, что творецвсего сущего – Гологоловый Хру. Что, если придет кто-то третий, кто уверен, чтомир наш и все живое и неживое обязаны существованием... ну, хотя бы БлудницеАн-Ах?

Он дернулся так, что Анастасия невольно положила руку накинжал. И сказал в полный голос:

– Ересь! Как раз Хру победил и Ан-Ах, и Косматого Тро,но Бре украл у него эти победы! А еще...

– Тише, тише, за стеной проснутся, – сказалаАнастасия. – Я пошутить хотела.

Но на самом деле эта мысль о третьем, вновь все ставящем сног на голову, натолкнула ее на новые серьезные размышления. Если несколькоистин объявляют себя подлинными, отвергая остальные, где же тогда Истина и вчем она? Нет, чем дальше, тем тверже убеждаешься – верить следует только тому,что увидела своими глазами. Пусть эти мысли считают еретическими те, кто вкачестве доказательств пользуются исключительно словами. Пусть. Затособственные глаза не лгут.

– Но я-то вернусь! – сказала Анастасия. –Ведь если не возвращаться, как оставшиеся узнают, что права я, а не они?

– То, что ты говоришь, – грех гордыни, –мягко попрекнул он.

– А возможна ли жизнь без грехов? – спросилаАнастасия.

Он промолчал. Видимо, не имел на сей счет твердого мнения.Или его загадочные старейшины такового не имели.

– То-то, – сказала Анастасия скорее устало, чемзлорадно.

Шагай пешком, не чуя ног,

и знай: в грядущем, озорник,

твой след, пролегший поперек

всех троп,тропинок и дорог,

поставит критику в тупик.