– Нет, – сказала Анастасия, чувствуя сухость ворту.

– Вот видишь... И никто не знает... кроме СерыхКардиналов. Точнее говоря, только они одни могут повелеть считать костром любоеколичество поленьев, какое сочтут нужным.

– Понятно, – сказала Анастасия. – Значит,выезжать мне не позднее завтрашнего рассвета, я так понимаю...

– Лучше всего так и сделать, – склонила головуСандра. – Не стоит рисковать. Особенно теперь.

– Но мне...

– Все, что тебе понадобится, уже лежит в твоихвьюках, – сказала Сандра. – Припасы, стрелы, все прочее...Благодарить не нужно. Отблагодаришь тем, что вернешься. Я ухожу. Удачи.

– Подождите! Я... – Анастасия мучительно искаласлова, но в голове образовалась жуткая пустота.

– Не нужно. К чему лишние слова, все эти долгиепрочувствованные прощания? – Сандра забрала со стола кожаные перчатки сраструбами и встала. – Тебе это ничем не поможет и не вдохновит, а ялишний раз буду терзаться мыслями об упущенном в молодости, о том, на что саматак никогда и не решилась. Удачи тебе.

Она резко повернулась, так, что над полом взметнулся черныйплащ с оранжевым мифическим чудищем слоном. Через миг ее уже не было в комнате,дверь затворилась плавно и беззвучно. Показалось, что и не было никакой Сандры– морок, сон, ночное наваждение.

Анастасия стояла в багровом сиянии, опустив руки. Толькосейчас она осознала, что все всерьез, все неотвратимо, что завтра она, выезжаяиз городских ворот, свернет направо, в сторону заката, и ее судьба отныне –скакать за плывущим к горизонту Ликом Великого Бре. Страха она не испытывала –но казалось, что парит над полом, не ощущая его, взмывает, как легкий и горькийдым костра.

А ты проснись на рубеже какой-то смутной веры...

Н. Тряпкин

Потом она вспомнила про Ольгу и вернула себя, тело и мысли,в реальный мир. Тихонько выскользнула в полутемный коридор, освещенный лишьдвумя тусклыми светильниками в противоположных его концах, прокралась к двериОльги и легонько толкнула ее ладонью. Дверь не поддалась. Прикусив нижнюю губу,Анастасия, не раздумывая долго, вынула из сапожка кинжал, осторожно просунулалезвие в щель, приподняла им кованый крючок, нажала рукой. Дверь отвориласьбеззвучно – трактирщик не жалела масла на петли. «Грабителем бы тебе быть,княжна», – подумала Анастасия, змейкой проскальзывая внутрь. Накинулакрючок.

В комнате – багровое сияние Луны и тишина. На подушке – двеголовы, чернокудрая и светлая. Анастасия оглянулась, присела в свободное отодежды кресло. Закинула ногу на ногу. Всмотрелась в спящих, покачивая носкомсапожка. Обнаженная рука мужчины лежала поверх покрывала – мускулистая, совсемне мужская.

Жаль, что оказался свидетель, но времени нет, выезжать нужнона рассвете, а до рассвета рукой подать. Ничего, Ольку можно для разговораувести в свою комнату. Анастасия встала, бесшумно шагнула вперед и тихо позвала:

– Олька!

Словно она дернула за невидимую ниточку. Светлая головамгновенно взметнулась с подушки, а рука нырнула под подушку. Багровый лунныйблик сверкнул на лезвии ножа. Не успев ничего осознать, Анастасия привычноуклонилась. Нож просвистел рядом и с противным глухим стуком вошел в стену,отнюдь не бумажную. «Ничего себе мужик!» – по инерции подумала Анастасияудивленно и зло, а ее тело опытного бойца само метнулось вперед.

Она приставила кинжал к горлу мужчины и тихонькопосоветовала:

– Тихо-тихо, тихо... Соседей перебудим.

Как ни странно, казалось, именно опасность разбудить соседейи заставила его замереть. Только глаза свидетельствовали, как он жалеет, что неумеет убивать взглядом, испепелять. Наверняка, та еще пташка...

Тем временем проснулась Ольга, вскинулась, зажала ладоньюрот, заглушая крик. Глазищи стали в пол-лица, но страх тут же пропал из них –она узнала Анастасию.

– Очень мило, – тихонько сказала Анастасия, неспуская глаз с мужчины и по-прежнему сторожа кинжалом его горло. – Это жнадо – тянуть в постель такое вот сокровище, которое спросонья бросаетсяножиками... Где ты его выкопала? А если я его сейчас за такие штучки...

– Не смей! – шепотом вскрикнула Ольга. –Иначе я тебя убью!

– Приятно слышать, – сказала Анастасия. –Похоже, я своего оруженосца и не знала... А если я Красных Дьяволят позову?(Мужчина напрягся.) Лежать! Рыцарь шутит. Господа мои, вам не кажется, чтоситуация создалась ужасно щекотливая? Как мы из нее будем выпутываться, знаеткто-нибудь?

– Я думал... – начал мужчина (Анастасия чутьотвела лезвие от его горла). – Ну, если бы я знал, что это ты, я бы нестал вот так...

– Великолепно, – сказала Анастасия. –Прелестно. Изумительно. Значит, у меня в ваших еретических кругах репутациясвоего человека?

– Рассказала? – не решаясь повернуть голову,мужчина с упреком скосил на Ольгу глаза.

– Да нет, – ответила за нее Анастасия, отступилана два шага. – Сама догадалась, трудно разве? Ну вот что, вы, оба.Вылезайте-ка из постели, и побеседуем. Право же, самое время.

Она не собиралась отворачиваться – кто знает, что еще можетвыкинуть этот тип и сколько у него ножей, – но мужчина, к ее удивлению,преспокойно вылез обнаженным из постели и неторопливо оделся на ее глазах безтени обычной мужской стыдливости. «Еще один извращенец, – сердито подумалаАнастасия. – Или просто распущен сверх меры».

Из предосторожности она уселась поодаль, рядом с висевшим настене мечом Ольги. Оглядела их, сидящих напротив, встревоженных, но невыглядевших виноватыми, и сказала, гася напускной бравадой последние сомнения итоску:

– Дела такие, Олька. Я уезжаю к Закатному Морю. Нарассвете. Не откладывая. Принуждать никого не могу...

Она ожидала чего угодно, но не этой вспыхнувшей в глазахОльги радостной готовности:

– Я с тобой! – Ни капли удивления!

– Ты что, всю жизнь мечтала о таком путешествии? –опросила Анастасия.

– Ну, не всю жизнь, с некоторых пор...

– Вот именно, – хмуро сказал мужчина.

– А ты бы помолчал, как тебе и положено, пока идетженский разговор, – не сдержалась Анастасия.

– А если я считаю, что по-другому положено?

– И у тебя, понятно, есть подлинные летописи Древних,где черным по белому записано, что до Мрака мужчины и лежали сверху, и сильнымполом были? – медовым голоском спросила Анастасия, и эта невинность тонабыла похлеще издевки. И мужчина это понял. Он сказал хмуро:

– Нет. Ничего подобного у меня нет.

– В таком случае, на чем твоя нахальная уверенностьоснована, прости меня?