Какой-то миг я думала, что Грэхем так и останется в дверях изаставит меня мимо себя протискиваться. Но я так подумала только на минутку, ион тоже. Я уже была почти уверена, что он отодвинется, даст нам пройти, но тутподошел Мика и встал чуть впереди меня.

– Грэхем, отодвинься немного.

Он это сказал без угрозы, даже потусторонней энергии непризывал. Даже интонацию просьбы добавил, но все равно Грэхем потемнел лицом.

Я видела, как он об этом думает – думает насчет неотодвинуться. Он уже был одет, как будет одета вся охрана сегодня вечером:черные слаксы, черная футболка, хотя ему бы футболку надо на размер больше –эта на нем будто держалась с трудом; казалось, согнись он чуть сильнее, чемнадо, и она порвется. Мика рядом с ним казался хрупким.

А Мика чуть ослабил свой жесткий контроль, дал силе, живущейв нем, чуть прошелестеть в воздухе. У меня по коже мурашки побежали. И голос уМики стал ниже, глубже, с едва заметным намеком на рычание.

– Мы – Нимир-Радж и Нимир-Ра, а ты – нет. Отойди.

– Я волк, а не леопард, у тебя нет надо мной власти.

Он действительно напрягся, будто готовясь к схватке.

Я решила, что хватит.

– Но у меня над тобой власть есть, Грэхем.

Он не сводил глаз с Мики, будто я угрозы не представляла.Слишком много было причин, почему Грэхем не превратился из телохранителя в мойаперитив.

То, что он меня в упор не видел, меня достало, и первыеструйки злости разбудили во мне то, что у меня заменяло зверя. Теплый щекочущийприлив силы пробежал у меня по коже и затанцевал среди окружающих меня мужчин.Я не была истинным оборотнем, поскольку перекидываться не умела, но у меня вкрови жили четыре разных штамма ликантропии. Если подцепить ликантропиюкакого-то вида, от остальных сразу приобретаешь иммунитет – более одной болезнив крови носить невозможно, – но у меня это было так. Медицинскиневозможно, но анализы крови не лгут. У меня в крови жили волк, леопард, лев иеще какой-то загадочный штамм, который медики не могли определить. Все это плюсеще некоторые метафизические невозможности означало, что у меня есть сила,которую я могу призвать. И к случаю использовать.

Натэниел потер руками плечи:

– Анита, полегче.

Он был прав. Поскольку перекидываться я не умею, то призватьзверя я могу, а вот завершить вызов как положено – нет, и это получалось какэпилептический припадок. Не слишком приятно, и платье будет погублено. ОднакоГрэхем меня достал. Много чем достал.

Вызванная энергия заставила его посмотреть на меня, и впервыевспомнить, что я – не просто симпатичная задница, за которую он хочетподержаться, но пока что не вышло.

– Я – лупа твоей стаи, Грэхем, пока Ричард не выберетдругой подруги. – Я шагнула вперед, и Мика отступил, давая мне место. Япродолжала идти, вталкивая свою силу в это высокое мощное тело, и потомуГрэхему пришлось отступить. – Но Больверком клана Тронной скалы я и послеэтого останусь, Грэхем. Всегда я буду исполнителем злых дел для твоегоУльфрика, твоего царя волков. И я – палач маленьких волчишек-оборотней, которыене помнят свое место. Кажется, ты как раз об этом забыл.

Я загнала его между ящиками кладовой. Он по дороге зацепилголовой свисающую с потолка лампу, она закачалась, разгоняя по кладовой тени итемноту.

Я стала ощущать часть своей личности, которая появилась какзверь Ричарда, но теперь как-то стала моей, и сейчас металась где-то подповерхностью сознания. Будто я сама – клетка в зоопарке, а зверь бегает вдольрешетки. Бегает, и не нравится это ему. В западне, и всей душой рвется насвободу.

Я пошатнулась, Мика и Натэниел подхватили меня раньше, чемГрэхем мог бы ко мне прикоснуться.

– Не трогай ее! – зарычал Мика.

– Она вызвала волка, – пояснил Натэниел, – иесли сейчас другой волк ее коснется, ей труднее будет удержать его в узде.

Я вцепилась в них, в двух моих котов, ткнулась лицом втеплую шею Мики, вдохнула его аромат. Но под этим теплым запахом его самого,ароматом его одеколона, ощущался резкий мускусный запах леопарда. Он помогпрогнать волка, помог мне овладеть собой.

Грэхем рухнул на колени, склонив голову.

– Прости мне, лупа. Я забылся.

– Не размеры создают доминанта, Грэхем, а сила. Ты нижеменя в нашей стае. Ты всегда будешь ниже Мики, потому что он – вожак другогонарода, у которого с волками договор. И ты будешь обращаться с нимсоответственно, или в следующий раз с тобой будет говорить не лупа, а Больверк.

Он испуганно поднял глаза, будто не ожидал от меня этихпоследних слов. Он вел игру, а я вдруг подняла ставки так высоко, что играрезко перестала ему нравиться. Может быть, я не стала бы вспоминать оБольверке, если бы не нервничала так из-за возможной беременности. А может,просто Грэхем меня достал.

Раз Натэниел был повышен от pomme de sang в моегоподвластного зверя, то мне понадобился новый pomme de sang. Жан-Клод и ещенесколько вампиров посовещались глубокомысленно и наконец пришли к выводу, чтоне зря зверь, отвечающий на зов, слуга-человек и pomme de sang – это три разныхдолжности. Первые двое так сильно связаны с тобой метафизически, что питатьтебя они не могут – это как есть собственную руку. Можно, если хочешь, но заэто есть своя цена. Брюхо наполняется, но энергия тратится из иных мест. Элинор– одна из тех, кто по нашему приглашению приехал из Англии вступить в нашпоцелуй вампиров, – догадалась, почему мне приходится так часто питатьсяот всех моих мужчин: почти все те, от кого я питаю ardeur, связаны со мнойметафизически: Жан-Клод – как мой мастер, Ричард – как мой Ульфрик иподвластный зверь Жан-Клода. Мы – триумвират силы, но нам иногда нужно брать топливовне этого триумвирата. Я случайно создала еще один триумвират силы с Натэниеломкак подвластным зверем и Дамианом в качестве своего слуги-вампира (тоже,кстати, метафизически невозможно), и снова они перестали быть только пищей. Такчто, сколько бы я от них ни «питалась», насытиться надолго я не могла. Ашер,правая рука Жан-Клода и наш возлюбленный, был пищей в полном смысле слова.Реквием тоже был бы ею, если бы я позволила себе с ним настоящий половой акт.Байрон оказался пищей в аварийной ситуации, и, если честно, не совсем мой тип,чтобы вводить его в свою спальню на постоянной основе. Секс со мной был емуприятен, но предпочитал он мальчиков. Я ничего не имела против быть у кого-тоне самой главной возлюбленной, но быть половым извращением – это меня задевало.

Джейсон, pomme de sang Жан-Клода, был очень хорош во всехсмыслах, но кормить каждый день и меня, и Жан-Клода он не мог. Кто-то один былмне нужен на эту должность, или даже двое, пока я не научусь лучше управлятьardeur'ом.

Грэхем был одним из тех, кого Жан-Клод мне порекомендовалвызвать на «интервью» как кандидата в pomme de sang. Жан-Клод считал, что еслибы эти «интервью» я проводила чуть более интимно, сейчас у меня уже был быновый pomme de sang. И называл меня упрямой. Ашер называл меня глупой – заотказ воспользоваться такой возможностью. Может, это и было глупо. Я не сказалаРонни, что все мужчины моей жизни составили для меня шорт-лист других мужчинкак кандидатов на испытание – она бы еще больше разозлилась, потому что если быЛуи ей сделал такое щедрое предложение, она бы на седьмом небе была от счастья.Но я – не Ронни, и то, что обрадовало бы ее, меня сильно смущало.