– Катя озабочена судьбой сирот, поэтому большинство еевоспитанниц, получив аттестат об окончании десятилетки, идут в училище, котороеоткрыто при производстве Василия Олеговича. Я уже говорил, что комбинат –большое предприятие с магазинами во многих городах России. Сироты получаютпрофессию, место в общежитии и начинают трудиться. На предприятии полно молодыхпарней, быстро складываются семьи, рождаются дети. Катерина несколько разстановилась крестной матерью. Такова биография большинства выпускниц. Но есличеловек проявляет яркие способности, Самойлова старается предоставить ему шанс.Были случаи, когда девушки шли в театральное училище или увлекались пением.Елизавета отлично рисовала, она хотела получить соответствующее образование и вбудущем остаться на кондитерской фабрике в отделе, где придумывают дизайнфантиков и коробок, а для души писать портреты. Никита Редька считал Елизаветуталантливой, часто приглашал в свой отдел, учил азам мастерства. Можно сказать,что кондитерское предприятие было для Сухановой вторым домом. Ты чем-тоозабочена?

– Фамилия умершей – Суханова? – переспросила я.

– Да, – подтвердил Юрасик, – но, полагаю,сейчас последует другой, более важный вопрос.

– Вероятно, Катя знает об истории с конфетами «Деньваренья»? – спросила я.

Юра не успел ответить. В дверь каюты осторожно постучали.Шумаков открыл, и я увидела краснощекого потного юнца в милицейской фуражке.Воротничок его рубашки был слишком широк для шеи, смахивающей на перо зеленоголука, китель явно достался молодцу с чужого плеча, а может, для подобныхмалявок вообще не шьют форму. Плечи кителя стекали вниз, рукава прикрываличасть ладоней, зато голос у бравого борца с преступностью оказался по-сельскизычным.

– Невзоров! – заорал он. – Прибыл в поискахмайора Шумакова!

Юра сделал рукой приглашающий жест:

– Ты его нашел, заходи, чувствуй себя как дома.

– Где труп? – не сбавляя тона, спросил Невзоров.

Шумаков схватил дурака за плечо, втянул его в каюту,затворил дверь и сердито спросил:

– Ты идиот?

– Я Невзоров, – неожиданно ответил гроза местныхпреступников.

Мне стало смешно. Интересно, сколько лет пареньку и ктодогадался принять на службу юношу, чей размер шеи меньше моего, а объем бицепсасоставляет пять сантиметров? Невзоров не сможет даже поднять пистолет – упадетпод его тяжестью. Думаю, он и бегает со скоростью беременной черепахи. Ни одинпреступник не испугается, столкнувшись с таким представителем закона и порядка.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Юра.

– Андрюша, – по-детски непосредственнопредставился юноша, но тут же спохватился: – Андрей Павлович. Я заведуюрайотделом в Паново.

Я вытаращила глаза, а Шумаков, сохраняя самый серьезный вид,воскликнул:

– Так ты начальник! Поскольку наши отчества совпадают,мы можем забыть про них и обращаться друг к другу попросту. Я Юра. А на кроватисидит самая лучшая писательница России Арина Виолова, надеюсь, ты читал еедетективы.

– Не-а, – честно сообщил Андрей. – Я большекино люблю, в Волынск за дисками катаюсь. Далековато, правда, зато там дешево иу пиратов офигенный выбор.

Услышав последнее заявление, Юра крякнул, но милый Андрюшане понял, какую глупость сморозил. Он вещал дальше:

– Вообще-то я неделю как работаю. Паново типа деревня,жителей немного, в основном старики, живут за счет туристов. Здесь теплоходможет причалить, река глубокая и пристань есть. Вот Райкино – большой город,там несколько тысяч населения, но им не повезло, в том месте отмели, кораблю непристать. Прежний начальник Возюков Алексей Михайлович помер, меня на егодолжность поставили. Пока привыкаю.

– Отлично, – весело заулыбался Юра. – Всекогда-то начинали. Тебя предупредили, что ты поступаешь в мое распоряжение?

Андрюша снял фуражку и почесал макушку, покрытую короткимикудрявыми волосами.

– Из Москвы телефонограмма в Вакулово пришла, –наконец сказал он, – там наше начальство сидит. Мне сам Федор Евгеньевичзвякнул и велел: «Невзоров, не упади в навоз носом. Сам Виталий Матвеевич тебеприказывает майору Шумакову помогать. Он столичный ферзь, еще наболтает потом,что в Панове и Вакулове тетехи служат. Не опозорь!» Но я сомневаюсь насчетбеседы Федора Евгеньевича с Виталием Матвеевичем. Баранов больно высоко сидит.

Юра похлопал ладонью по креслу:

– Садись, Андрюша. С Виталием Барановым я учился водной группе, мы с тех пор приятели. Вот и велел ему подыскать в Пановепонимающего человека.

Невзоров, успевший умоститься в кресле, выскочил из него,как струя из фонтана, и замер навытяжку.

– На булавку угодил? – прикинулся простачкомЮра. – Располагайся.

– Я лучше постою! – заорал Андрюша.

– Сесть! – гаркнул Шумаков.

Андрюша спелым яблоком упал на сиденье.

– Шикарно, начинаем договариваться, – восхитилсяЮрасик. – Итак. Трупа нет!

– Куда ж он подевался? – поспешил с вопросомАндрей.

– Лежит в каюте.

– Ваще ничего не понял, – заныл паренек. – Тотела нет, то оно в спальне.

– Перевозка здесь? – спросил Юра.

– На причале, как велено, – отрапортовал Невзоров.

– Молодец, возьми с полки пирожок, – буркнулШумаков, вынул мобильный и вышел в коридор.

Мы остались вдвоем.

– Здрасте, – прервал тишину Андрюша. – Выстихи пишете?

– Нет, детективы, – уточнила я.

Невзоров чихнул.

– Извините. Романы в стихах?

– В прозе, – пытаясь сохранить невозмутимый вид,ответила я.

– Типа «Евгений Онегин»?

Я сделала глубокий вдох.

– Типа «Три мушкетера».

– Прикольно, – оживился Андрюша. – Я люблюпро животных, у нас дома у мамки кролики есть, куры и корова.

Я решила, что симпатичный, но не разбирающийся в литературемилиционер перепутал мушкетера с мустангом, и решила просветить собеседника:

– Три мушкетера – это люди, мужчины.

– Я знаю, – сказал Андрей. – Но у них быласобака!

– Что-то не помню, – вырвалось у меня.