Мрак подумал, что он видел золота побольше, чем старик дажеможет вообразить, но смолчал, не в золоте дело, спросил только:

— И где тайная встреча?

Жаба лежала посредине ложа кверху брюхом. Подушку ухитриласьскомкать, изжевать угол, после чего вовсе спихнула на пол. Мрак почесал ейпальцем широкую грудку, она захрюкала и подрыгала задней лапой. Он тихонькоприкрыл её одеялом, отошёл на цыпочках. Дверь тихонько скрипнула, он оглянулся,но жаба дрыхла, не более чувствительная к звукам и шорохам, чем булыжник.

Внизу в харчевне слышались удалые голоса, кто-то кому-тобьет морду, другие постояльцы пробуют петь, слышен звон посуды. Ноги бесшумновынесли его на улицу, легкие жадно ухватили запах свежескошенного сена, молодойхвои, березовых листьев, ароматы конской сбруи.

Небо выгнулось темным загадочным куполом, звёзды мелкие,колючие, совсем не роскошно летние, а будто кристаллики льда. Бледный ковшикныряет в тёмных тучах, как в неспокойном море. Корчма отдалялась за спиной, совсех сторон обступила тьма: факелы у крыльца трусливо остались там, в уюте ибезопасности, а к слабому свету звёзд обнаглевшие человечьи глаза привыкаютчересчур медленно.

Он пошел, однако, быстро, потом перешёл на бег. Мир сталчёрно-белым, краски исчезли, зато видел отчётливо: глаза оставались наполовинуволчьими, а ноздри жадно ловят запахи, даже со слабым человечьим нюхом могсказать, где недавно проехала телега, что на ней везли, а где дорогу пересекстранный караван, в котором была только рыба и железо, много железа...

Развалины он увидел издали, даже не развалины, а простогруду камней, остатки постаревшей и рассыпавшейся горы. Луна изредка выныривалаиз прорех тучи, бледный неживой свет падал на гладкие, как огромные яйца,валуны, но от такого света в щелях становилось ещё темнее. Мрак перешел на шаг,сказал:

— Привет, Агиляр! Можешь не прятаться, я хорошо тебявижу.

В темноте завозились, Мрак услышал кряхтение и недовольныйголос:

— Я думал, меня никто не может заметить...

— Тогда не ешь мясо с жареным луком, — сказалМрак. — И не заедай пережаренной яичницей с диким чесноком. Да и вино тыпил как-то странно: будто плавал в нём...

Из темноты выступил Агиляр, сказал торопливо:

— Это я растирал вином ноги. Думаешь, легко в мои годывот так, как бродяга? Да ещё ночью?.. Мои одногодки сейчас спят на мягкихложах...

— Вином, — сказал Мрак, — ноги?

— Ноги, — ответил Агиляр со злорадством. —Хорошим вином!

— Не худо быть советником?

— Тцаром побыть ещё не худее, — ответил Агиляр. Мракне ответил, всматривался в темноту. Там смутно виднелся человек в длиннойбесформенной одежде. Настолько бесформенной, что нельзя ничего сказать осложении, но явно дороден, в плечах широк. Рукава халата опускаются чуть ли недо кончиков пальцев, но запах подсказал, что пальцы достаточно толстые, кровьдолжна застаиваться из-за тесных золотых перстней и колец, кожа лоснится отдушистого масла. На голове высокая раззолоченная шапка, с боков опускаются ушииз дорогой материи, тоже расшитой золотыми нитями, украшенной рубинами,изумрудами, опалами и какими-то сиреневыми камешками.

Агиляр спохватился, сказал с поклоном:

— Ваше Величество, вот этот человек... Взгляните, он —как две капли воды!

Из темноты раздался раздраженный голос:

— А что тут увидишь?

Тцар вышел на залитый лунным светом участок. Одежда на нёмвспыхнула и заблистала даже при таком скудном освещении. Мрак невольно подумал,что Агиляр прав: на кого ни нацепи вот это великолепие, того и будут приниматьза тцара. Даже если будет хоть козлом рогатым, будут смотреть только на корону.

Он молчал, Агиляр с тревогой всмотрелся в его лицо,оглянулся на тцара:

— Ваше Величество!.. Я сделал всё, что вы желали! Тцаркивнул, пророкотал сильным голосом:

— Тогда не будем тянуть время.

Агиляр обеими руками бережно снял с головы тцарараззолоченную шапку. На плечи упали чёрные смоляные кудри, густые, обильные.Сейчас он смутно смахивал на атамана разбойников, а также на того здоровяка,которого Мрак видел, когда наклонялся над спокойной водой озера.

— Похожи, — признал Мрак. — Но кого этообманет? Тцар смотрел высокомерно, а старик сказал быстро:

— Всех! Ты не понимаешь, все видят прежде всегоТцарский блеск. Входя в зал, видят роскошь зала, идут по ковровой дорожке ктрону, а там блеск золота, драгоценных камней, ароматы...

Мрак прервал:

— Я про тех, кто ближе. Таких, как ты.

— Таких немного, — ответил старик. Посмотрел натцара, добавил: — Его Величество подтвердит, что самый близкий — я. Но и ясейчас настолько поражён сходством... Пока различие только в одежде да вволосах. Да, волосы... Именно волосы делают вас разными людьми! И, конечно,запах. От тцара пахнет дорогими благовониями, от тебя — лесным зверем...Словом, я не стал бы задерживаться, Ваше Величество...

— Погодите, — сказал Мрак. — Это ты мне верещишь,как сорока, а тцар слова не сказал. Может, ты всё брешешь. Мы договариваемся надве недели, так?

Тцар кивнул нехотя.

— Можно и больше, — сказал он густым и сильным, нокаким-то чересчур мягким голосом. — Но пусть будет две недели, ладно.

— Где встречаемся?

— Я знаю одну уютную пещеру у Лиловых Мечей, —начал тцар, но Агиляр решительно прервал:

— Нет, это блажь, совсем уж превращаться вотшельника!.. Ваше Величество, вы, как мы и договаривались, отправитесь вовладения моего кузена Чёрного Листа. Вам будет оказан лучший приём, и высможете без помех и забот составлять карту...

Тцар сказал торопливо:

— Да-да, ты прав. Поспешите.

Он начал сбрасывать одежды. Сбрасывал, сбрасывал. У ног егоуже блистала целая груда, а он всё сбрасывал. Мрак, у которого всей одежды былародная волчовка, которую так не любил менять на что-то иное, из-за чего всякийраз заказывал кожевникам точно такую же, стоял голый и терпеливо ждал.

Агиляр так умело помогал тцару раздеваться, что Мракзаподозрил, что тцар вообще не умеет этого делать сам. Когда тцар остался вчём-то вроде сверкающей дорогим шелком набедренной повязки, Агиляр помог емуоблачиться в волчовку, а уж затем начал объяснять Мраку, что надевать сперва, ачто потом. Мраку он помогать не стал, явно тцар потом его не допустит к себе.

Напоследок старик упрятал дико торчащие волосы Мрака подТцарский платок тонкой работы, затем хотел нахлобучить шапку, но Мраквоспротивился:

— Ещё и шапку? При такой жаре? Да вы там рехнулись?