– Не надо, Тима, не стóит. Со мной все хорошо, честно. А он пусть будет счастлив… если сможет. И вы все тоже. Прощай.

Оставив удрученного Тимура предаваться угрызениям совести в одиночестве, она пошла к выходу, из последних сил стараясь сохранить легкость походки. Но даже в тот момент, когда она выходила на улицу, в ее душе еще теплилась надежда, и лишь когда она отошла от гостиницы на приличное расстояние, а ее так никто и не догнал, плечи ее опустились, голова поникла: она поняла, что проиграла.

И хуже всего было то, что проиграла она не новоиспеченной жене Армана (уступить достойной сопернице было бы не так унизительно). Она потерпела поражение от его матери – миниатюрной женщины, державшей в своих цепких маленьких руках всю семью: отца и двух взрослых, теперь уже женатых, сыновей. Арман в который раз подчинился ее воле, не посмев ослушаться даже в том случае, когда речь шла о его любви, ведь, несмотря ни на что, Сабина знала, что он действительно ее любил. Но, как выяснилось, душевный комфорт он любил больше: страх перед родителями, боязнь лишиться их поддержки и нежелание идти наперекор семейным устоям в итоге оказались сильнее его чувств к ней.

Но почему же она так долго была слепа? Почему упорно отрицала столь явные предвестия грядущего разочарования? Впервые ее просветленный разум смог сложить все части пазла под названием «бывший возлюбленный», и все то, что раньше ускользало от нее, то, что мнилось необъяснимым и таинственным, вдруг стало ясным и простым. И ей давно уже следовало догадаться, что представлял собой Арман на самом деле. В сущности, он никогда не был бойцом, никогда не умел или не хотел справляться с трудностями, предпочитая плыть по течению, пользуясь всевозможными благами и ничем не жертвуя взамен. Хотя одну жертву ему все-таки пришлось принести, и по роковому стечению обстоятельств ею стала именно она, Сабина. Наконец она доросла до осознания истинной причины той загадочной меланхолии, что мелькала порой в его глазах и так пугала ее когда-то. Он же с самого начала понимал, что родители не позволят ему жениться на девушке, не принадлежащей к их кругу, но Сабина, вероятно, была так хороша, что отказать себе в удовольствии быть с нею он не мог. Как, собственно, никогда и ни в чем себе не отказывал. Возможно, первое время он считал, что это ненадолго, что они повстречаются и разойдутся, но неожиданно для себя влюбился по-настоящему и уже не хотел ее отпускать даже при условии, что ничего серьезного из их отношений все равно не выйдет. Именно поэтому он иногда грустил, зная, что рано или поздно придет пора прощаться с детскими шалостями, взяв курс на стабильность, успешность и гарантированное светлое будущее. А Сабина… Что Сабина? Она была красивой и любимой, но все-таки игрушкой, и поступаться ради нее блестящими перспективами было глупо. Да и не в характере Армана было принимать неудобные решения и нести за них ответственность: он явно думал, что куда лучше за него это сделают другие, и даже право рассказать ей о своей женитьбе он тонко и дипломатично уступил друзьям.

Словом, их история оказалась на редкость пошлой и банальной, и единственное, о чем она жалела, так это о том, что лишь сейчас это поняла. И еще о том, что ради Армана совершила одну из самых грандиозных и, скорее всего, непоправимых ошибок в своей жизни, ведь назвать потерю такой работы, которой она из-за него лишилась, как-то иначе было сложно. И почему, почему она была и, по всей видимости, остается такой непроходимой дурой?!

Запоздалое прозрение тяжким грузом навалилось на Сабину, придавив ее к земле. Она была разочарована не только в Армане, но и в самой себе, а это было вдвойне жестоким испытанием. Для чего она устроила это шоу со свадьбой? Зачем примчалась сюда с другого конца света, бросив все, что досталось ей с таким трудом? Ради кого? Ради человека, который мизинца ее не стоил? И чего в итоге она добилась? К какому результату пришла? Она хотела появиться здесь как королева, доказав всем, что не только не умерла без Армана, но и чудесно существует без него. Она это сделала, но что теперь? Что станет с королевой после бала? Чем теперь она будет править и как дальше жить?

Она шла прочь от гостиницы, и слезы, запас которых, как она полагала, был ею уже исчерпан, неудержимым потоком струились по лицу. Какое счастье, что ее не видел никто из друзей, ведь попасться им на глаза в таком виде означало бы потерпеть еще одно фиаско, которое она бы вряд ли пережила. Проковыляв разбитым, но максимально быстрым шагом расстояние от гостиницы до главной дороги, она вздохнула чуть свободнее: шанс встретить здесь кого-то из знакомых был уже относительно мал. Однако радость ее была недолгой: только увидев множество припаркованных на обочине машин (принадлежавших, очевидно, гостям мероприятия), она осознала, что зачем-то отпустила такси и ей не на чем вернуться домой… Похоже, это был один из тех редких, но памятных дней, когда один за другим она совершала поступки, являвшиеся образцом феноменального скудоумия. И где, скажите на милость, была ее голова? Можно было, конечно, попытаться поймать частника, но она стояла на улице уже несколько минут, а мимо еще не проехала ни одна машина – по пресловутому закону подлости сегодня на всем Медео, не считая гостей свадебного тоя и ее самой, не было больше ни души. Не видно было даже влюбленных парочек, приезжавших на плотину полюбоваться красотами ночного города. Видимо, этот субботний вечер горожане, словно сговорившись, решили провести в центре города – в кинотеатрах, барах и кафе, и она была единственной, кого занесло сюда в столь поздний час. И о чем она только думала?! Как могла быть такой безмозглой и недальновидной? Или подсознательно она надеялась, что уедет отсюда не одна, а с обезумевшим от любви Арманом?

Пожалуй, до сегодняшнего дня она недооценивала степень своего кретинизма. И все же нужно было что-то предпринять, а выход был только один – снова вызвать такси и подождать его на улице. Ее рука потянулась к сумке за телефоном, но замерла на полпути. Ее прошиб холодный пот: только сейчас она вспомнила, что оставила телефон дома, ведь крошечный клатч не мог вместить все необходимое, а в тот момент ей казалось, что без телефона она еще как-то сможет обойтись, а вот без пудреницы