Безымянные, безликие регенты склоняются на коленях передо мной.

Люди в балахонах, играющие в бога.

Я направляю свой кристальный клинок на их шеи.

Рядом со мной вскрикивает Ник. У него такая же броня, Я его оруженосец. Но его меч в ножнах. Когда я тянусь к его руке, он отдергивает свою, словно не знает меня.

Я стою на четвереньках на кладбище, склонившись над землей и камнями, мои руки испачканы в крови.

Кладбище падает в бесконечную тьму, черную, молчаливую, удушающую.

В воскресенье я снова сплю до полудня. Пока я сплю, приходит сообщение от Ника.

«Нужно разобраться с делами Ордена. Попробую написать позже. Удачной тренировки сегодня!»

Когда я иду на обед, Патрисия пишет мне, спрашивая, можем ли мы встретиться, и я отвечаю, что не могу, поскольку нужно готовиться к тесту по английскому, и это правда. Кажется, я несколько дней не прикасалась к учебникам.

Я ожидаю, что Патрисия продолжит звонить или писать, учитывая, как я сбежала со вчерашнего сеанса «психотерапии».

Я не ожидала, что она придет ко мне в общежитие.

Я так сосредоточена на том, чтобы выйти из комнаты и направиться в библиотеку, что не замечаю, как она окликает меня по имени. У нее в руках телефон, словно она собиралась позвонить мне, чтобы я спустилась и встретилась с ней.

Вздохнув, я подхожу к ней.

– Не думала, что вы приезжаете к клиентам на дом.

Она улыбается.

– Обычно нет. – Я позволяю ей отвести меня на лужайку у тротуара. Сегодня на ней синие очки Carolina Blue, а шаль с лазурно-золотым растительным узором.

– Дайте угадаю. Вы здесь, чтобы посоветовать мне не убегать от своих чувств?

– На самом деле я просто хотела проверить, как ты после вчерашнего. Ты в порядке?

– Все нормально.

Я взваливаю сумку на плечо.

Она, кажется, хочет сказать что-то еще, но не решается. Вместо этого она крепче кутается в шаль.

– Я осознала, что наши сеансы оказались слишком нестандартными.

Я поднимаю бровь.

– Вы так думаете?

– Бри, прямо сейчас ты испытываешь страдания. Бо́льшие, чем я предполагала.

Я смотрю в небо.

– Разве суть скорби не в этом?

– Я думаю, сейчас ты страдаешь от травматического горя, и если ты продолжишь в таком же духе и дальше, у тебя, скорее всего, разовьется состояние, которое называется «постоянным комплексным расстройством тяжелой утраты». Панические атаки или что-то вроде них. Твой гнев, твое недоверие к новым людям, твоя одержимость обстоятельствами ее смерти и твоя неспособность жить будущим – это классические симптомы ПКРТУ.

Я смеюсь – неубедительно и презрительно.

– Ясно. Отлично.

Она настаивает:

– Терапия приносит пользу, только если пациент хочет, чтобы ему помогли освободиться от призраков, которые его преследуют. И я думаю, что во время вчерашнего сеанса мы коснулись твоего призрака.

– Моего призрака? – ошеломленно повторяю я.

– Эмоциональный призрак – это момент, событие или даже человек, который преследует нас, как бы далеко мы ни пытались убежать от него.

– Ясно, – рассудительно говорю я. – На эту загадку мне ответ уже понятен. Это момент, когда я узнала, что мама умерла. Очень просто.

– Не так быстро, – с доброжелательной насмешкой говорит она. – Хочешь узнать, Бри, как я нахожу призрака пациента? – Ранний утренний ветерок колышет краешек ее шали, и ткань мягко касается ее щеки.

На самом деле я не хочу знать.

Патрисия все равно продолжает:

– Я слушаю, о чем пациент не говорит. Призраки же невидимы.

– Ясно.

– А ты не говоришь о своей матери.

Я открываю рот, чтобы сказать: «Да говорю же, вот прямо сейчас», – но Патрисия поднимает ладонь.

– Ты, возможно, говоришь о ее смерти, но ты не говоришь о ее жизни. Это симптом того типа горя, который ты тоже переживаешь: неспособности осознать, что человек – это больше, чем его утрата. Что любовь – это не только потеря.

– Она не потеряна, – резко отвечаю я. – Она не просто ушла и где-то потерялась. Я ненавижу, когда люди так говорят.

– Тогда что же с ней случилось?

– А вы как думаете, что с ней случилось? Она умерла! И кто-то в этом виноват!

Она сжимает губы. В глазах Патрисии, скрытых за очками, проступает сталь.

– Искусство корня используется для исцеления, защиты и познания себя. То же можно сказать и о терапии. Но тебе ведь это не нужно, Бри?

Я не знаю, что на это сказать, и поэтому отворачиваюсь.

Она говорит спокойно, но ее слова падают, как тяжелые камни, прижимая меня к земле, утягивая в неведомые глубины.

– Даже если ты добьешься своей цели и найдешь доказательства, месть ее не вернет. Почему кто-то умер – это не тот же самый вопрос, что и почему его нет.

Бри-После кипит под самой поверхностью кожи.

– Я знаю, – отвечаю я сквозь стиснутые зубы, – но я почувствую себя лучше.

– Почему ты так думаешь?

Я моргаю.

– Разве не очевидно?

Патрисия прищуривается.

– Нет. Не очевидно. – Она поворачивается в сторону открытой площадки и поправляет шаль. – Мне пора. Извини, что застала тебя врасплох сегодня.

– Это все? – Я иду за ней, пока она спускается по ступеням. – Вы просто уйдете?

– Я позвоню папе на следующей неделе, чтобы порекомендовать ему другого психотерапевта, кого-то, кто специализируется на твоем состоянии.

– Что? – выпаливаю я. – Вы просто… избавитесь от меня? Почему?

Тогда она поворачивается и смотрит на меня так мрачно, как еще никогда не смотрела.

– Я думала, что смогу помочь тебе легче перенести скорбь, соединив с твоей матерью и нашим сообществом, но я совершила ошибку. Я привнесла искусство корня в наши сеансы, когда мне, возможно, не следовало бы этого делать, учитывая, что мама никогда тебя ему не учила.

– Значит, вы просто бросите меня? – говорю я, и в моем голосе внезапно пробиваются эмоции.

Она тяжело вздыхает.

– Бывают моменты, когда даже пассивная поддержка превращается в поощрение, а я не могу поддерживать то, чем ты занимаешься в Ордене. Не могу.

Мои руки сжимаются в кулаки.

– И вы не поможете мне разобраться, кто я?

Когда она заговаривает снова, ее голос полон печали:

– Я хочу, чтобы ты разобралась, кто ты. Мы все заслуживаем этого ответа и путешествия, которое требуется, чтобы его найти. Но я боюсь за тебя, Бри, и за путь, который ты для себя выбрала. Я знаю, что Орден столетия работал над тем, чтобы избавить наш мир от созданий, которые проникают из других слоев реальности и обретают материальную форму. Возможно, они сражаются с монстрами, но они не защитники.

– Потому что они –