Даже по борделю чувствовалось, что Старая столица – центр искусств и культурных развлечений. Бордели Столицы империи тоже отличались роскошью, в них можно было заказать и танец, и песню, но их деятельность была куда более утилитарной, направленной на удовлетворение вполне определённых потребностей.

Здесь же… Мы находились не в самом элитном заведении (во избежание встреч с высокопоставленными чиновниками), но каждый элемент убранства был произведением искусства: росписи, мозаики из стекла, имитировавшего драгоценные камни, золочение. И всё это в непривычно просторных коридорах и помещениях, на стенах, полах и потолках которых разворачивались красочные изображения и рельефы нагих тел в самых разнообразных позах и танцевальных па. Были даже сцены из пьес, словно мы не в бордель явились, а в театр. Всё это впечатляло, но, на мой взгляд, месту не хватало камерности.

За вываленные Элоранарром мешочки с золотом нам выделили зал больше моей комнаты, оформленный в виде карстовой пещеры с устланным мягкими коврами полом. Дверь окантовывал рельеф из страстно переплетённых тел. На стол у дивана в форме дуги нам выставили самые разнообразные яства, немного примирившие меня с ситуацией: есть я хотела.

Хуже всего были ящик местного огненного драконьего вина, флейтистка, две лютнистки, девица с бубном и три танцовщицы, скрашивающие наш досуг. Точнее, что-то скрашивали – и то сомнительно – они только Элоранарру: второй час он мрачно созерцал пляшущих девиц в полупрозрачных сверкающих нарядах и цедил полыхающее волшебным огнём вино по местному секретному рецепту. Единственным положительным эффектом сильно опьяняющего даже драконов огненного напитка было то, что в таком количестве он своим пряно-алкогольным запахом перебивал аромат Элоранарра даже лучше, чем курящиеся в резных столбиках благовония.

Облокотившись на стол, я пыталась изобразить вежливый интерес. Вино горело в кубках, выбрасывая вверх необжигающие алые лепестки пламени. Не спорю, развлечение организовано по высшему разряду: музыкантки играли великолепно, тягуче-сладкая, чувственная мелодия струилась, взлетала и опадала, несла то радость, то стон, отзываясь в каждом нерве трепетом, а девушки – рыжая, блондинка и брюнетка – двигались под неё синхронно и почти не пошло. Порой казалось, их стройные тела нарушают законы анатомии – в общем, было на что посмотреть. Просто сейчас этого не хотелось.

И у меня были дела помимо сидения здесь. А ещё неприятно сдавливало голову. Может, от усталости, может, как последствие воздействия Культа. Или из-за сладко-терпкого вина, которое пришлось немного поцедить за компанию, хотя я не поняла прелести его вкуса и облизывающих лицо языков пламени. Или от музыки, несмотря на всю её безупречную выверенность.

– Тебе не нравится? – вдруг спросил Элоранарр, покачивая в бокале остатки пылающей жидкости. Отблески пламени скользили по его изменённому лицу, подсвечивая и оттеняя непривычные изумрудные глаза.

– Я бы лучше в оперу сходил, – отозвалась я, особо не надеясь на спасение, но вдруг он разрешит уйти на представление? Я бы воспользовалась этим временем, чтобы разобраться со своими делами.

Скривившись, Элоранарр допил вино и, откупорив новый глиняный кувшинчик, налил себе порцию. Оперу он терпеть не мог, и Вейру с Диорой на представления обычно вместо него сопровождала я.

– Как это может нравиться? Они же будто котодемонов за хвосты тягают, – Элоранарр покачал головой. Взгляд непривычно зелёных глаз помутнел от выпитого, а пухлые иллюзорные губы кривились, снова приближаясь к краю подсвеченного огнём кубка. – У меня после каждого визита одно желание – сравнять здание оперы с землёй.

– У всех разные вкусы, – пожала плечами и кивнула на девушек. – Мне вот не нравится это мельтешение и музыка.

– Так бы сразу и сказал. – Элоранарр махнул рукой, сверкнув изумрудом кольца. – Девушки, спасибо, но все на выход, немедленно.

Повторять не пришлось: работницы низко поклонились и, пятясь, вышли из арендованного нами зала.

Эта сговорчивость дала надежду, что получится увести Элоранарра и может быть даже уложить спать.

– Я очень устал и хочу спать. – Я демонстративно зевнула.

Развернувшись ко мне, Элоранарр вгляделся в лицо, поморщился, отводя взгляд:

– Ну что за жизнь такая? Любой подданный империи может явиться сюда без проблем, а я должен предупреждать или прятаться. – Отставив кубок, он захлопал в ладоши. – Сюда! Ко мне!

Надежда, что мы уйдём отсюда, подросла. Но когда миловидная девушка заглянула в зал, Элоранарр указал на меня:

– Принесите ему подушку и одеяло. Приглушите свет. И принесите ещё вот этого, – Элоранарр помахал пустым блюдом, в котором ранее лежало нечто сладко-пряное в кляре, основу которого по вкусу я определить не смогла.

– Сейчас, господин, – кивнула работница борделя, а я обречённо вздохнула.

С одеялом и подушкой девушка вернулась меньше чем через минуту. Я попыталась влезть в её сознание и узнать, насколько чистым было бельё, но из-за усталости не смогла сходу пробиться сквозь её довольно простой ментальный амулет. В чистоте белья убедилась, лишь когда девушка уложила подушку на диван. Я легла головой к Элоранарру, и девушка накрыла меня одеялом.

– Приятного сна, господин, – пожелала с дежурной ласковой улыбкой, словно для них подобное – в порядке вещей.

Впрочем, учитывая, что некоторые приезжают сюда только ради весёлого квартала, наверное, здесь и ночуют.

Выходя, девушка убавила сияние светильников, и зал погрузился в чувственный полумрак. Пламя в кубке озаряло лицо Элоранарра. Я перевела взгляд на потолок: имитирующие карстовые наросты выпуклости тоже складывались в обнажённые, придающиеся страсти фигуры. Мужчины и женщины целовались, приникали к грудям и промежностям друг друга, отдавались сразу одному или нескольким партнёрам, беззвучно стонали от страсти, извивались от удовольствия. Заклинания иллюзии, видимо сработавшие при снижении уровня освещения, привели их в медленное движение. Женщины насаживались на члены партнёров или сосали их, пальцы сминали пышные груди. Мужчины двигали бёдрами, целовали стройные тела. И всё это неспешно, беззвучно. Жутко и в то же время будоражаще. Мне стало тяжело дышать, по телу опять разливался жар, изгоняя даже засевшее в голове противное ощущение тесноты. Дыхание сбивалось.

– Тебе удобно? – спросил Элоранарр. Я покосилась на него: сквозь пламя он смотрел на расположенное возле дверей рельефное изображение сплетённых тел. Те фигуры тоже двигались.

– Вполне, – закрыла я глаза, признавая, что никакие жалобы меня не спасут, потому что Элоранарр хотел сидеть здесь и пить. И хотел, чтобы я оставалась рядом. И с него станется потребовать кровати принести и разные подушки и одеяла, пока мне не подберут подходящие. Так что лучше смириться и отдохнуть, пока Элоранарр запивает свои проблемы.

Я плотнее закуталась. Мне было неловко. И дело не только в оживших рельефах, показывающих то, чего всё сильнее желало моё переходящее в фазу размножения тело, дело не в нынешней не самой удобной постели или почти неуловимом шуме дыхания Элоранарра и того, как он пьёт.