Почувствовав Державный скипетр, игнив уняли пыл. Они расступились, пропуская Небериса, а после вновь сомкнулись плотным кольцом.

В центре рощи притаилась маленькая полянка, покрытая голубой травою и лепестками нежных цветов. Всю ее можно было пересечь пятью шагами. Меж серебристых ромашек и белых хризантем выглядывал необычный хрустальный тюльпан.

Неберис вложил Державный скипетр в тюльпан и провернул. Колдовской замок задребезжал звонким стеклом, и в то же мгновение распахнулись, пропуская армию Вальфруда, городские врата.

— Теперь я готов с тобой говорить! — крикнул полуальв в пустоту.

Перед ним с другой стороны тюльпана появился Вулкарда. Царь выглядел спокойным, но глубоко опечаленным. Раны в его плече уже не было.

— Ты победил, — признал он с тяжелым вздохом. — Со мной была вся сила Полонира, а я все равно не сумел тебя остановить. Но скажи, мой друг, — он вопросительно заглянул Неберису в глаза. — Какую судьбу ты уготовил народу Бризара?

— Мне безынтересна судьба Бризара, и я презираю рабский народ, готовый служить и кобольду и троллю, если они взойдут на трон. Однако именно в угле рождаются алмазы. Дворец и кандалы Полонира, глаза альвов и чистокровные бризарцы — вот компоненты, необходимые мне сейчас. Я сотворю новую расу, и мои небоизбранные вознесутся на небеса. Мы будем жить вдали от мерзких интриг человечества, от грязных войн, от зависти и нищеты. Мы будем соседями небесных драконов, альвов и альварихов. Мы будем учиться у них, познавать Яргулвард и самих себя.

— А ты еще безумней меня! — рассмеялся Вулкард. — Мечтатель! Ты не превратишь человека в альва, изменив ему глаза и подняв в небо. Подумай, ведь нашу природу не изменили даже альманды! Их кентавры оказались жестокими охотниками, а гарпии и вовсе стали пожирать самих себя!

— Верно, что жестокость вложена в человека богами, но неправда, что человека нельзя изменить. Альманды не изменяли людей, но на гончарных кругах лепили новых существ. Они вкладывали в них только те чувства, которые хотели вложить. И ты забыл о тэнгу — наиболее близких небоизбранным существах. Обретение крыльев не лишило их разума, а бескрайнее небо наделило состраданием и добротой.

— Ты переоцениваешь мудрость альвов и чтишь их, невзирая на то, что они предали и альмандов, и своих братьев цвергов, и народ твоего отца.

— Альвы не имели сил остановить рошъяра, ибо свергнуть Эсмаида может только его дитя.

— Неужели ты… — Вулкард в изумлении расширил глаза.

— Нет, — перебил его Неберис. Его взгляд затуманился и обратился куда-то вдаль. — Это подстроил не я. Может быть, все происходящее часть неведомого нам божественного замысла, а может это всего лишь моя мечта. Однако вспомни, сколько длился век Белого солнца, когда окончилось лето Двух солнц, и какой год уже третьего летосчисления идет сейчас.

Век Белого солнца продолжался девяносто девять тысяч и еще девятьсот девяносто девять лет. Ему вели отсчет альманды, с тех пор как Нигдарабо впервые взглянул на Яраил. То была эра становления юного мира, расселения первых народов и возникновения древних ныне забытых царств. С исчезновением Нигдарабо на небосвод поднялись его дети: Эсмаид и Эсэтир. Так начался век Желтого солнца. В его первую эпоху — лето Двух солнц — братья освещали Яраил вместе. Но через двадцать две тысячи и еще двести двадцать два года Эсэтир был изувечен и обратился Луной. Тогда началась вторая эпоха века Желтого солнца — лето Эсмаида. Она длится и сейчас и насчитывает уже почти одиннадцать тысяч и восемьдесят девять полных лет.

— Оставь досужие разговоры, — отмахнулся Вулкард. — Конца света ждут каждое тысячелетие, так почему он должен случиться теперь?

— Я хочу ошибиться, а вместе с тем хочу оказаться прав.

— А я хочу дожить до этого дня, — царь с просьбой заглянул другу в глаза.

— Я не убью тебя, — ответил Неберис. — И как друг, советую тебе бежать, — бог красного солнца уже стремится к твоему дворцу.

Глава пятнадцатая. Битва за Бризарион

Скрытые иллюзией вчерашнего дня Елиары вальфрудцы давно стояли у ворот Бризариона, они видели над городом сигнального феникса и терпеливо выжидали. Немногочисленные дозорные этезианцы не знали об их присутствии до последнего момента. Когда вражеская армия вошла в город, они уступили стены без боя. Все они сдались в плен добровольно, не из страха смерти, но по холодному расчету, полагая, что могущество царя защитит город и без их героических жертв.

Маги освещали дорогу армии вспышками света, огнем и ложными лунами. Белые и желтые сферы, поднимаясь в воздух, разгоняли ночь. Вальфрудцы не таились и не искали укрытий, подобно противникам полагая, что сила на их стороне. Из двадцати тысяч вальфрудских воинов две тысячи были конными, и вполовину меньшей конницей располагал их враг. В противостоянии на открытой местности это дало бы им серьезное преимущество, но в тесной городской среде ценность всадников значительное снижалась. Не слишком полезными внутри стен становились и лучники. Ночь, даже частично разорванная колдовским светом, заметно снижала их обзор. Лучники не могли атаковать из арьергарда, не боясь ранить союзников, а переходя в авангард, оказывались легкой добычей притаившихся в жилых домах вражеских солдат. Если же они занимали крыши, то неизбежно принимали удары этезианских стрелков и магов. Конечно же, эти предсказуемые вещи были учтены опытным полководцем еще до начала боя. Почти все лучники взялись за мечи уже за стенами, а коннице было приказано не уходить далеко от основных сил. Всадники выступали в роли разведчиков, провоцируя и выманивая врага. За время продвижения по царству к основному войску Благомира примкнули семь тысяч крестьян; они использовали то оружие и доспехи, какие по дороге к столице отбирали у поверженных этезианских солдат.

Сам Благомир, давно не молодой, но еще крепкий воин возглавлял армию верхом. Его тело закрывал Бронзовый Оплот — окантованная золотом магическая кираса. Она не могла быть повреждена обычным оружием и защищала владельца от воздействия простой враждебной магии. Кираса давала Благомиру нечеловеческие выносливость и силу, в ней он мог поднять лошадь над головой и никогда не уставал. Остальные доспехи воеводы также были выдержаны в ее стиле, хотя и не предоставляли столь значительной защиты.

Для своего лучшего воина Увалир не пожалел и волшебного оружия. Одной рукой воевода удерживал гигантский двуручный Ошеломитель. Этот бронзовый цельнометаллический молот имел огромную сокрушающую силу, он сминал самые прочные латные доспехи и раскалывал ростовые щиты. Но даже если удар Ошеломителя не приносил противнику смерти, то неизбежно сбивал его с ног и оглушал.

Необычной была и чубарая кобылица Благомира Агиса. Ее пышная серебряная грива и длинный хвост ярко