Тут Гортер заметил, что один или несколько человек тащили за собой нечто тяжёлое, похожее на волокуши, и решил продолжить свой путь, ориентируясь именно на этот чёткий след, но стоило ему пройти по нему до ближайших деревьев, как в его поле зрения попали странные проблески. Загораясь и исчезая позади него, они были похожи на далёкие звёзды, проступавшие в сгущающейся синеве ночи, и всё же Гортер слишком хорошо знал источник этого света, чтобы уповать на его кажущуюся безопасность. Вот почему, поспешно сняв с себя всю свою амуницию и перестегнув лук на другую застёжку – целиком к спине – следопыт ловко взобрался в таком виде на ближайшее дерево, чтобы рассмотреть это действо получше, с высоты. «Нашли-таки… Значит, сдала меня всё же чертовка! – злорадно признал он про себя, вглядываясь в темноту леса и светлевших на горизонте полей. – Придётся двигаться быстрее». Спустившись с дерева, Гортер снова набросил на себя всё, что снял, перестегнул лук обратно и, отыскав в траве свой надёжный ориентир, со всей возможной скоростью зашагал дальше, то и дело оглядываясь назад, чтобы отмечать расстояние между ним и его запоздалыми преследователями.

Спустя пару часов ночь окончательно завладела лесом, и следопыт понял, что в такой темноте его шансы вырваться вперёд, не потеряв при этом изрядной доли важных находок, сильно упали. Тогда Гортер решил сделать небольшой привал. Отметив то место, где он в последний раз видел магический свет своих новоявленных спутников, он быстро наломал веток с ближайших деревьев и, усевшись на них, положил на землю свои лук и рюкзак. Развязав рюкзак, следопыт извлёк из его недр свою сумку со снедью, той самой, что он добыл три дня назад в ближайшей придорожной харчевне, накинув свой новый кафтан, и прикинувшись тогда королевским служащим, и, добавив в неё несколько полосок дикого лука, собранного им на болоте, приступил к своей неспокойной трапезе. За то время, что Гортер потратил на еду, он ни разу не заметил ни одного нового всполоха, и когда настало время сворачиваться, он решил снова взобраться на дерево, чтобы удостовериться в своих подозрениях. «Бросили, что ли…» – недоверчиво подумал следопыт, взирая на почерневшие лесные глади с высоты растущей неподалёку берёзы. «Видимо, решили не соваться в лес ночью – страшно стало городским», – без особого энтузиазма прикинул он, уже спускаясь вниз и перецепляясь за ствол с завидной для его возраста лёгкостью, как вдруг заметил впереди себя новую странность.

Через два-три километра от того места, где росла его берёза, лес стелился почти без прорех, подобно спокойному тёмному морю. Но даже в такой темноте от матёрых глаз Гортера не смогла ускользнуть выделявшаяся из него мелкая пробоина, похожая на необычное опустошение, затронувшее кроны далёких деревьев и опалившее их, точно ударившая с неба молния. Присмотревшись повнимательнее, следопыт разглядел ещё несколько мелких зазоров, находившихся очень близко от главного, и, определив для себя три основных ориентира, ведущих в ту сторону, резво спрыгнул с нижних ветвей дерева. «Что же это такое-е…– нахмурившись, стал рассуждать про себя Гортер, попутно подхватывая с земли свою амуницию. – Магия… Или просто случайность… Нет, в таком деле не может быть случайностей. Нельзя тешить себя надеждой о погрешностях, ведь я имею дело с НИМИ. Нужно успеть разведать, что там, пока сюда не добрались эти королевские шавки».

Поставив перед собой ясную задачу, следопыт осторожно сделал на стволе берёзы несколько скрытых зарубок, изменив их местоположение на тот случай, если королевские отряды, направленные по его душу, вела за собой именно Джейн, и, внимательно осмотревшись по сторонам, тихонько двинулся вперёд, стараясь следовать за примятой травой своего главного следа так долго, как это было возможно. Однако чем дольше он продолжал выискивать его, тем больше отклонялся на восток, и вскоре Гортер уже двигался по направлению к тем самым ориентирам, по которым должен был добираться до странной поляны, покоившейся где-то посреди леса.

Отметив такое удачное положение дел, следопыт приободрился и зашагал вперёд ещё быстрее, оставив свои тщательные поиски и стараясь просто не потерять из виду очертания пологого следа от волокуш. Тем не менее коварная ночь всё же вносила в его действия слишком много корректив, чтобы позволить Гортеру преодолеть это расстояние с его обычной скоростью, и потому лишь через несколько часов ему удалось достичь границ первого ориентира. Им оказалась огромная роща гигантских сосен – первых родовых деревьев дремучего леса, растущих обычно намного глубже и дальше от его окраины. Отыскав их местоположение по длинным иголкам и шишкам, разносившимся по округе веками, следопыт приблизился к ним вплотную, но как только он увидел более-менее ясные признаки их необъятных стволов, покоящихся посреди остальных деревьев, подобно одиноким монолитным камням, его главная нить следов стала уводить Гортера на юго-запад, и следопыту так и не удалось взглянуть на их величественные кроны. И всё же он смог сделать небольшую остановку, в очередной раз забравшись на обычное дерево и осмотрев с него всю широкую долину предрассветных пологов затянутого дымкой полусонного леса. «Отсюда уже и полей-то не видать, и огней этих жалких шавок тоже… Хорошо», – заметил про себя следопыт, вслушиваясь в звуки ночного шороха, так отлично знакомого ему с самого детства, и чувствуя в своей груди прилив новых сил. Чем дальше он удалялся в леса, тем сильнее становились его плечи и тем спокойнее вёл себя его разум, оттачивая каждую мысль и направляя её в нужное русло, предоставляя Гортеру ни с чем несравнимую гармонию тела и духа.

Слезая с дерева, он наскоро отметил для себя пределы второго ориентира и под хруст опавших иголок неспешно отправился в нужную сторону, не забывая выискивать среди оголившегося подлеска следы волокуш, которые становились всё более чёткими по мере того, как он удалялся от пологих ландшафтов северного края лесов и двигался на юг.

К рассвету следопыт заметил, что его ноги стали мокнуть от густой росы, и немного прибавил свой шаг, стараясь не заходить в овраги и болотные топи. Но коварные следы паршивых магусов всё время норовили согнать его именно туда, и тогда Гортер решил на какое-то время оставить свою главную нить, заметив её последнее месторасположение у своего второго ориентира – холмистой тополиной гряды, растущей вокруг небольшого болотца, затерянного среди высокого тростника и аира. Отсюда следопыт решил следовать строго на восток, пробираясь по сосновым пущам до середины очерченного им треугольника, забирая ближе к его северному краю, на котором виднелась седая гряда невысоких скал, берущих начало в Мураскане, о чём следопыт был очень хорошо осведомлен, так как сам много раз посещал это место, славившееся своими обширными каменными копями и объявлениями о беглых каторжниках.

«Далеко же они забрели для обычных городских магусиков», – размышлял про себя Гортер, щёлкая по пути выбранные им на скорую руку орехи гигантской родовой сосны, пару шишек которой он привязал к своему рюкзаку, когда проходил мимо. «Пусть они и шли днём или ближе к вечеру, но всё равно смогли пройти немало. А если они решили остановиться и заночевать на том месте… Такое и не каждый деревенский-то выдержит, не то что городской хлыщ. Кто же они такие, эти поганые твари?» – задался он, наконец, самым главным вопросом, не дававшим ему покоя. Ощущая в руках свой верный лук, который время от времени тихо позвякивал, легонько задевая края лесной поросли, следопыт упорно продолжал думать над этой загадкой, однако в глубине души ему оставалось лишь надеяться на то, что к моменту их неотвратимой встречи он окажется достаточно крепок, чтобы выстоять под ударами их странноватой магии, и сможет подавить её прежде, чем она коснётся его самого.