была своеобразная прелюдия к спектаклю. Но вот какофония внезапно прекратилась. Это означало, что появился дирижёр, и, приветствуя его, музыканты встали со своих мест. Зал дружно взорвался аплодисментами. Дирижёр, слегка опустив голову, торопливо прошел к своему пульту, оглядев зал, поклонился публике, затем, повернувшись к ней спиной, одним движением руки посадил музыкантов, постучал палочкой о пюпитр, и наступила полная тишина. В общем всё было, как обычно бывает перед началом представления, но каждый раз весь этот ритуал приводил Матильду в трепетно-волнительное состояние.

Свет стал медленно гаснуть, оставляя зал в полумраке, и из оркестровой ямы, по мановению дирижерской палочки, зазвучала увертюра, завораживая зрителей чарующими звуками музыки Прокофьева. Через некоторое время занавес лениво обнажил сцену, освещенную софитами, и свет в зале погас совсем. Спектакль начался!

Буквально с первых минут Матильда была очарована музыкой, а затем и красотой танца. Все высокотехничные сложные движения плавно переходили одно в другое, точно передавая внутреннее состояние героев. А сама Джульетта-Уланова настолько увлекла княгиню в свой мир переживаний, что Матильда совсем забыла, сколько актрисе лет. Перед ней была очаровательная хрупкая девочка, готовая скорее умереть, чем жить без любимого. Она передвигалась по сцене так, что, казалось, она касается пола намного реже, чем это предписано законом тяготения. То, что происходило на сцене, завораживало. Музыка, танец, эмоции – всё сплелось воедино, создав удивительную гармонию.

Когда спектакль закончился и занавес закрылся, в зале повисла тишина. Только секунд через десять публика как будто вышла из-под гипноза и взорвала зал шквалом аплодисментов. При выходе исполнителей на поклоны все поднялись со своих мест. В зале творилось что-то невообразимое. Нескончаемо слышались крики «браво». Публика хлопала, отбивая себе ладони. У многих текли по щекам слёзы. Никто не скрывал своих эмоций. Вместе со всеми плакала и Матильда. Было видно, что и актёры растроганы таким тёплым приёмом.

– Володя, позвони завтра же Рунге. Я обязательно дам его журналу интервью, – обратилась княгиня к сыну, и, увидев, что его глаза тоже увлажнены, положила свою ладошку на его руку в знак солидарности.

Глава 5

На следующее утро Матильда проснулась в прекрасном настроении. Она испытывала какой-то необыкновенный творческий подъем, которого у неё уже давно не было. И, конечно, она хорошо понимала, что её теперешнее состояние непосредственно связано с тем восторгом, который она испытала вчера. В конце спектакля, когда зал в едином порыве рукоплескал актёрам, княгиня поймала себя на мысли, что ощущает гордость за тех, кто находился в это время на сцене, и радость за свою сопричастность к ним. Да! Она тоже русская! Когда-то и она танцевала на императорской сцене, критики восхваляли её за технику, грацию, изящество и актёрский талант, а публика кричала «браво» и закидывала цветами. Какие это были чудесные годы!

Последнее время Матильду всё чаще одолевали воспоминания. Ещё при жизни мужа она стала их записывать, но, потеряв Андрея, оставила это занятие. Тоска так разъедала её изнутри, что все мысли о мемуарах отошли на задний план. И вот теперь, спустя два года, после того, как она увидела на сцене этот прекрасный балет из России, в неё как будто влились новые силы. Былые годы так ярко мелькали перед глазами, что захотелось немедленно всё запечатлеть на листе бумаги.

– Лиза, скажи Иосифу, чтобы поставил мне стол под платаном. До двенадцати я поработаю в саду.

Горничная тут же побежала выполнять указание своей хозяйки.

– Какое счастье! Кажется, жажда жизни возвращается к ней, – радостно сообщила она мужу Иосифу, исполняющему должности садовника и камердинера при великом князе Владимире.

Погода была великолепной. Ранним утром солнце ещё было ласковым, свежий ветерок разносил по воздуху ароматные запахи цветов. Когда Матильда вышла из дома, Иосиф уже раскладывал мягкие подушки в её плетеном кресле. Удобно устроившись под раскидистым деревом и разложив свои бумаги на столе, балерина погрузилась в прошлое.

Матильда писала всё лето и осень, а потом ещё зиму и весну пятьдесят девятого года, бесконечно правя и дописывая что-то, но, наконец, решительно поставила точку.

– Всё! Хватит теребить душу!

Отложив рукопись, балерина ощутила внутри себя зияющую пустоту. Она рассталась со своими воспоминаниями, и ей стало грустно. Пока писала, она вновь пережила всё, что с ней было хорошего и плохого. Поняла, что всё-таки самоё большое счастье испытала она с Ники, и уже никого не любила так сильно, как его. Нет. Конечно, она любила своего Андрея. Очень любила. Но это чувство всё-таки было немного другим.

До сих пор она ясно видела добрую улыбку на губах Ники и нежный взгляд его голубых глаз, смотрящих на неё. Только голос уже стерся из памяти. Пропал.

Бедный, бедный Ники! Какую страшную смерть принял он в том подвале! Как же он должен был страдать! Какой ужас испытал, когда на его глазах убивали его детей!

Когда Матильда думала об этом, она непроизвольно плакала. Слёзы сами катились по щекам, и ничего она не могла с этим поделать.

Бедный, бедный Ники! А ведь всё могло быть по-другому, если бы он не женился на этой немке! Если бы сразу отказался от трона в пользу Михаила и остался бы с ней, с Матильдой! Ах, если бы он сделал это, то у России была бы совсем другая история! Но что уж об этом теперь говорить?!

Княгиня сложила написанные листы своих воспоминаний в аккуратную стопочку, перевязала их розовой ленточкой, и Владимир отвёз рукопись в редакцию.

Глава 6

Когда Матильде исполнялось девяносто лет, Володя решил отпраздновать это событие с размахом.

– А что, если мы закажем банкетный зал в «Серебряной башне»?

– Ни в коем случае, дорогой мой. Ты же знаешь, что свой день рождения я всегда отмечаю дома, – категорически заявила мать.

– Но ведь это особый случай. Девяносто лет!

– Не надо с таким упорством напоминать мне о возрасте, – шутливо надула губки Матильда. – И потом, у нас вполне просторная гостиная, а за столом умещаются двадцать пять человек. Уверена, что из оставшихся в живых близких мне людей я больше и не наберу.

– Хорошо, мама. В таком случае я закажу еду и официантов из ресторана, – согласился Владимир.

– Правильно! Если мы не идем в ресторан, то пусть ресторан придёт к нам! – засмеялась Матильда. – Только не заказывай в «Серебряной башне». Это слишком дорого.

На это торжество приехало несколько её знаменитых учениц со своими мужьями, приплыл из Англии Арнольд Гаскелл, были приглашены родственники по линии Романовых, и, конечно, с большим букетом белых роз предстал перед ней